Сын парижанина - [6]

— Одну минутку! — воскликнул парижанин. — Если мы хотим высадиться, некогда заниматься пустяками. Меринос, в воду, и — саженками! В мои планы не входит огибать Австралию верхом на ветке.

— А в чем дело?

— Я отчаливаю, а ты оставайся, если хочешь. Прощай, спасительное древо!

С этими словами француз бросился в воду и поплыл к берегу.

Его спутник наконец понял, что происходит, и последовал за Тотором. Не без труда пробирались они между листьями и цветами. Отфыркиваясь, пловцы удивлялись бесстрашию водных птиц, которые плескались рядом с ними, как домашние утки. Вода становилась все прозрачнее. Теперь она была кристально чиста. Парижанин жадно хватал ее губами и кричал:

— Ура! Пресная вода! Куда лучше марочного вина! Умираю от жажды! Буду пить, пока не лопну…

Загребая руками, он одновременно пил — с наслаждением, с невыразимым ощущением счастья. А прополоскав заодно горло, прибавил:

— Знаешь, это великолепно! Вода не хуже вина… в отсутствие последнего. Попробуй.

Американец сухо ответил:

— Нет!

— Как! Даже после такой ночи у тебя не пересохло в горле? — удивился Тотор. — Чудо природы… Ты что, может, боишься микробов?

— Не все ли вам равно? Каждый волен сам устанавливать себе правила гигиены.

— Как хочешь. Только мне на это наплевать. Где гигиена, там — никакого удовольствия!

Янки даже не моргнул и предпочел терпеть жажду.

Молодые люди, отличные пловцы, пересекли наискось широкий поток. Их немного отнесло, но наконец они вышли на отмель в маленьком заливе. Кругом красовались роскошные тростники с пунцовыми цветами. С бедных робинзонов ручьями стекала вода, они жестоко устали и едва держались на ногах. Но какое счастье — вот она, земля! Американец, верный своему эгоизму, воскликнул:

— Спасен! Я спасен!

— Ты спасен, он спасен, мы спасены! — поправил француз. — И неудивительно! В море только ленивые погибают, отец объясняет это в своей книге… Всегда можно уцепиться за какой-нибудь обломок, удрать от акул и выйти на гостеприимный берег…

— На котором я надеюсь пробыть недолго, — отозвался янки. — Капитан отыщет меня и доставит на место.

Удивляюсь, что он не пошел вдоль берега, — я бы уже увидел шлейф дыма «Каледонца».

Американец сказал это уверенно, капризно, как человек, которому никогда еще не противоречили. «Его величество» привык гнуть людей и подчинять себе обстоятельства!

— Ба! — возразил Тотор. — Это его долг, но будет ли он в состоянии его выполнить? Течение отнесло нас далеко.

— Мой отец — главный акционер судоходной компании. Он хозяин всех этих пароходов, матросов. И посмотрел бы я, как это они не явятся сюда! Я хочу, чтобы меня отыскали, хочу, чтобы отвезли домой… Не то я прикажу не выдавать жалованья капитану, машинисту, матросам и — by God![28] — велю затопить пароход на глубине пятисот сажен!

— Давай, давай, трепли языком. Твои приказы бессмысленны. Так только детишки требуют, чтобы им дали луну, да еще грозят ей кулачком. А миллионы короля шерсти — это еще меньше, чем клок той же шерсти во время урагана.

— Что вы хотите сказать?

— Что ты — бесприютный бродяга, выброшенный морем бог весть куда… Что тебе придется работать и терпеть больше нужды, чем последнему нищему в Париже, Лондоне или Нью-Йорке.

— Вы рассуждаете, как наивный дурак, потому что не знаете нашей силы. С нами сравнятся разве что монархи Старого Света! Усвойте себе, что и на этом пустынном берегу я не более заброшен или забыт, чем сын короля Эдуарда[29], кайзера Вильгельма[30] или царя Николая[31]. Никто не осмелится позабыть меня здесь!

— Слово «дурак» лишнее, — ответил Тотор, — и ты мне за него заплатишь. Но прежде чем я дам тебе урок вежливости, должен сказать: тебе придется голодать, терпеть жажду, печься на солнце, может быть, дрожать от холода… Ты будешь подвергаться неведомым и бесчисленным опасностям. Страшное дело! Приготовься к тому, чтобы стать игрушкой в руках рока. Будь уверен: нужда, болезни, звери и прочее, прочее нанесут твоей заносчивости такой удар, от которого слабые натуры вроде тебя могут и не оправиться…

— Месье Тотор, вы лжете!

— Сэр Меринос, я заставлю вас подавиться вашими же оскорблениями!

— Защищайтесь! И покончим с этим делом…

— Ну, давай еще раз подеремся! Глупо, но необходимо.

ГЛАВА 3

Парижанин корчится от смеха, а Меринос оскорбляет его. — Рассвирепевший человек смешон. — Довольно смеяться! — Тотор сжимает Мериноса руками, и тот сдается. — Гордость, гнев, озлобление. — Расстались. — Тотор убивает двух цапель, ест сырые яйца и засыпает.

Вот они, непримиримые противники! Подростки, чуть не дети, которых поджидает голод… Едва избегнув смерти в волнах, на суше они уже мечтают убить друг друга!

Меринос встал в боксерскую стойку: грудь колесом, кулаки сжаты, голова вздернута… Словом, поглядеть — отменный кулачный боец!

Тотор подобрался, готовый, в зависимости от обстоятельств, ударить ногой или влепить оплеуху.

Острым взглядом он следил за американцем и, казалось, обдумывал молниеносную атаку, но вдруг перекинулся назад через голову, да так, что ему позавидовал бы любой клоун. Потом принялся хохотать, его просто трясло от смеха.

— Вы что, с ума сходите? — надменно бросил Меринос. — Берегитесь!