Сын парижанина - [17]

Это была мчавшаяся со скоростью галопирующей лошади громадная волна. Пенясь, начисто приминая траву, брызгая на деревья, она хлынула в долину.

— Извольте видеть! Запуск всех фонтанов, да еще без предупреждения! — крикнул парижанин. — Ну можно ли тут быть спокойным? Ах, мой арсенал[68] уплывает!..

Молодой человек быстро поймал свой лук и стрелы, подхваченные течением. А корзина с остатками лебедя так и исчезла, унесенная, как перышко, потоком.

Вода сразу дошла до колен молодых людей и продолжала стремительно подниматься. Бегство было немыслимо, оставалось лишь одно средство не утонуть.

— Нечего стоять! — крикнул Тотор. — Нужно последовать примеру моего земляка, медведя Мартена в Ботаническом саду.

— Что? — спросил, недоумевая, Меринос, которого ставили в тупик некоторые выражения товарища.

— Ах да! Ты же не парижанин и не знаешь… Лезь на дерево. Скорее… я за тобой!

Нижние ветви огромного пробкового дуба свешивались почти до земли. Меринос схватился за одну из них и быстро поднялся на толстый сук. Когда американец уселся, Тотор передал ему лук со стрелами, сам залез на ветку и сказал:

— Теперь мы в безопасности, хотя бы временно! Пусть себе вода поднимается, мы последуем ее примеру.

— Удивительные вещи происходят, — воскликнул Меринос, тонкосуконные панталоны которого продрались еще в одном месте, — невероятные, поразительные! Приключения прямо преследуют нас!

— Да, и все потому, что река изволила подняться со своего ложа и решила пошляться.

— Лучше бы ей остаться на месте, как подобает порядочной реке, а то получается shocking… indeed shocking[69], — проговорил янки.

— Согласен, но, наверное, ее вынудили подняться.

— Кто? Как? Почему?

— Землетрясение! Это оно уничтожило ее берега, изменило течение.

— Ты, вероятно, прав, — согласился Меринос. — Бедствия не приходят в одиночку! А вода-то продолжает прибывать!

— Ну так последуем примеру медведя Мартена и залезем повыше, — предложил Тотор.

Они так и поступили и, надеясь, что вода перестанет подниматься, отметили на стволе ее уровень.

Но наводнение вовсе не прекращалось, а, напротив, увеличивалось с ужасающей быстротой.

Через час глубина потока дошла до пяти метров, и молодые люди, несколько утратив свою уверенность в благополучном исходе, стали беспокоиться. Вдобавок ко всему пробковое дерево, пострадавшее от землетрясения, зловеще потрескивало. По временам Тотор и Меринос чувствовали, как оно качается на корнях, уже расшатанных подземными толчками и подмываемых водой. Еще часа четыре — дольше ему не простоять! В довершение несчастий близилась ночь. Что будет с ними, если дерево рухнет в темноте?

— Есть одна мысль, — сказал Тотор, повесив лук через плечо и привязав к его тетиве пучок стрел.

— Выкладывай свою идею, — ответил Меринос, который абсолютно уверовал в изобретательность парижанина.

Довольный, что друг полностью доверяет ему, Тотор продолжал:

— Видишь кору, которая свисает с нашего насеста? Это пробка, и пробка первосортная.

— Охотно верю на слово. Неужто ты вздумал торговать пробками для бутылок?

— Не шути. Хоть ты и американец, но практичности в тебе ни на грош.

— Но я же учусь у тебя!

— О, низкий льстец! Вон, видишь, во время землетрясения от ствола отделился кусок коры, длиной метров в шесть-семь, шириной — в два. Толщина — не меньше пятнадцати сантиметров. Настоящий плот, и заметь, он еле держится. Если хорошенько дернуть, отвалится совсем.

— Понял… Пробка упадет в воду, в которую уже погрузилась на добрую треть, и поплывет…

— Nec mergitur![70] Как ладья с герба моего родного Парижа… Она выдержит десять таких молодцов, как мы… Усядемся в неразбиваемую, непотопляемую лодку и отдадимся на волю волн и случая.

— Отлично сказано; за дело, да поскорей… В этом наше спасение!

Молодые люди встали на ветки, на которых прежде сидели верхом. Оба схватились за край коры и стали изо всех сил одновременно дергать ее.

— Трещит, трещит! — радовался парижанин. — Еще взяли!

Меринос вскрикнул. Он не так твердо держался на ногах, как заправский моряк Тотор, да и обезьяньей ловкости у него не было. Поскользнувшись, американец потерял равновесие и упал.

— Хватайся, держись! — крикнул француз, мечась как бесноватый.

Меринос не выпустил из рук коры, и рывок его падения окончательно сдернул со ствола ее громадный пласт. Вожделенный «плот» отвалился и исчез в брызгах и водовороте пены. Молодые люди последовали за ним, потом быстро вынырнули.

Тотор оказался прав. Обломок выдержал бы и десятерых. Схватившись за края, они в конце концов уселись на нем.

— Уф! Все в порядке, не зря трудились! Видишь, Меринос, какая плавучесть!

— Да, жаль только, что у нас нет ни весла, ни багра, ни шеста, ничего, чтобы управлять плотом.

— Приспособлений маловато, — согласился Тотор, — но будем мужественны. Хотя дела не блестящи, а все же куда-то плывем, и то хорошо! Правда, в сидячей ванне, где даже скамеечки нет!

— Подумаешь! Промокнем чуть больше, чуть меньше — какая разница! Конечно, этому обломку далеко до моей яхты «Морган». Представляешь, — четыре сотни лошадиных сил в паровой машине. Паруса, бело-золотая корма, кают-компания отделана кленом и палисандром!