Сын охотника на медведей - [38]

— Это не так-то просто.

— И что будем делать с часовым, которого мы связали?

— Прихватим с собой. Чем больше шошонов окажется у нас в руках, тем скорее краснокожие выдадут своих пленников.

— Тогда мой брат понесет вождя, а Виннету — другого шошона. Мы, конечно, не сможем замести следы, придется вернуться сюда еще раз.

— Но так мы потеряем слишком много времени, а…

Белый охотник замолчал. Произошло нечто такое, что положило быстрый конец всем их размышлениям — раздался громкий, пронзительный крик.

— Тигув-их, тигув-их!80 — кричал чей-то голос.

— Часовой очнулся. Быстро! Вперед! — проговорил Шеттерхэнд. — Берем его и уходим!

Виннету уже летел огромными прыжками к тому месту, где лежал связанный шошон, легко подхватил его и мгновенно исчез из виду.

В этот же миг Олд Шеттерхэнд в очередной раз подтвердил свою репутацию лучшего из вестменов. Несмотря на опасность, он все же на несколько мгновений задержался за палаткой. Вытащив веточки, которые он сломал заранее, охотник снова приподнял полотно вигвама и воткнул их в землю внутри палатки так, что они скрестились, напоминая рогатку. Лишь после этого он взвалил на плечи вождя и поспешил с ним прочь.

Шошоны сидели у костра очень близко от огня. Их ослепленные ярким светом глаза, как и предполагал Шеттерхэнд, не сразу смогли разглядеть что-то в непроглядной темноте. Индейцы вскочили сразу же, но сколько ни пытались всмотреться в ночь, ничего не увидели. К тому же они не могли толком понять, откуда именно прозвучал этот сдавленный крик. Это замешательство и позволило Виннету и Олд Шеттерхэнду беспрепятственно ускользнуть.

На обратном пути апач поневоле остановился, он был уже не в силах затыкать шошону рот. Пленнику не удалось еще раз позвать на помощь, но он все же так громко стонал, что Виннету пришлось сдавить ему горло рукой.

— Черт возьми, кого вы это принесли? — удивился Длинный Дэви, когда оба разведчика сбросили свою ношу на землю.

— Заложников, — ответил Шеттерхэнд. — Быстро заткните им рты кляпами, а вождя свяжите.

— Вождя? Вы шутите, сэр?

— Нет, это он, не сомневайтесь!

— Heavens! Вот это да! Об этом еще долго будут рассказывать повсюду! Черный Олень похищен прямо под носами своих воинов! На такое способны действительно лишь Олд Шеттерхэнд и Виннету.

— Не тратьте время на болтовню! Нам надо спешить наверх, к вершине, где остались наши лошади.

— Моему брату не нужно спешить, — возразил апач. — Отсюда лучше, чем сверху, будет видно, что предпримут шошоны.

— Виннету прав, — признал Шеттерхэнд. — Шошонам и в голову не взбредет заявиться сюда, пока они не знают, с кем имеют дело и сколько нас. Они ограничатся тем, что закрепятся в лагере. Лишь на рассвете они, возможно, что-нибудь предпримут.

— Виннету позаботится о том, чтобы у них не хватило мужества оставить лагерь.

Вождь апачей вытащил свой револьвер и опустил ствол низко к земле. Шеттерхэнд сразу же догадался, что он задумал.

— Постой! — предостерег он друга. — Шошоны не должны видеть пламя выстрела, иначе они догадаются, где мы. Господа, подайте сюда ваши куртки и пиджаки! Я думаю, что это их обманет.

Длинный Дэви снял свой резиновый плащ, остальные также выполнили просьбу Олд Шеттерхэнда. Потом они развернули свою одежду и держали ее в руках так, чтобы со стороны лагеря она закрывала огонь выстрелов, как своеобразная ширма. Виннету два раза спустил курок. Как только грохнули выстрелы, наполнившие своим гулким эхом всю долину, шошоны ответили леденящим душу воем.

Шошоны явно растерялись — ведь на них никто не нападал. Если противник и вправду существует, то почему он медлит с атакой? А может, тревога была ложной? Но кто же тогда издал этот крик? Наверняка один из часовых. Обо всем нужно было спросить его. И первый, кто должен проделать это, — их вождь. Но почему в таком случае он до сих пор не выходит из палатки?

У входа в вигвам вождя сгрудилась толпа воинов. Помявшись несколько минут, они все же решили заглянуть внутрь и оторопели…

— Черный Олень уже ушел, чтобы поговорить с часовым, — высказал наконец свою догадку кто-то из них.

— Мой брат ошибается, — возразил ему другой. — Вождь не мог выйти из палатки незаметно для нас.

— Но его здесь нет!

— И он не мог уйти!

— Значит, это дело рук Вакан-танки, Злого Духа!

И тогда сквозь строй молодых воинов протиснулся старый седоволосый шошон и сказал:

— Злой Дух может убить и принести несчастье, но заставить воина исчезнуть он не может. Если вождь не выходил из палатки, но все же исчез, он мог покинуть ее только в одном случае…

Воин прервался. Тут все обратили внимание на то, что прежде только часть рогожи, прикрывавшей вход, была приподнята, теперь же вход был открыт полностью, и пламя костра освещало всю палатку изнутри. Старик вошел внутрь и вдруг, заметив что-то, нагнулся.

— Уфф! — вырвалось у него. — Вождя похитили!

Никто ему не ответил. Как похитили? Это просто не укладывалось в их головах, но возразить такому уважаемому воину никто не решался.

— Мои братья сомневаются? — спросил седоволосый, всмотревшись в лица молодых. — Пусть они поглядят сюда. Смотрите, у самого шеста веревка распущена, а полотно ослаблено. А вот здесь воткнуты в землю ветки. Я знаю, кто его оставил. Это знак Нон-пай-кламы, которого бледнолицые называют Олд Шеттерхэндом. Он был здесь и похитил Черного Оленя.