Сын неба - [36]

Покрышев не сразу ответил. Дать свою машину молодому летчику?.. Мало ли что может случиться! Тогда на чем же он сам будет воевать?

Но этот непосредственный и обаятельный парень так просил, что Петр Афанасьевич согласился. Накануне Шелегов потерял свою машину. Не сидеть же ему без дела!

– Только смотрите… Если потеряете… – И многозначительно посмотрел на Шелегова.

– Я вас понял, товарищ командир, – ответил лейтенант. – Буду беречь как зеницу ока.

В первый же вылет на покрышевском истребителе Василий сбил «юнкере» и… заважничал. Ходил, что называется, задрав нос. Друзья, улыбаясь, наперебой просили его «поделиться боевым опытом», и польщенный Шелегов не без гордости повторял уже в который раз свой рассказ.

– Понимаете, – медленно начинал он, – только что я вылетел, смотрю – «юнкере». Куда-то торопится. Не торопись, говорю про себя, голубчик! И положил «Як» в разворот. Машина отличная, управляется легко, скорость высокая. Догнал, выдал ему по первое число. Ну и зрелище, скажу вам, приятное… «Юнкере» дымит и штопором вниз. А я за ним – и добавляю!

Во второй вылет Шелегов снова сбил самолет.

– Если вы в каждый вылет будете уничтожать по одному самолету, то скоро догоните своего командира, – заметил начальник штаба, занося итоги дня в журнал боевых действий.

Но из третьего вылета Шелегов вернулся без покрышевского самолета.

– Что же ты, Вася, оплошал? – шутили летчики.

– Подлецы фрицы догадались, что на машине летает не сам хозяин…

– Разница между командиром и тобою, конечно, есть. Дрался бы, как Покрышев, тебя бы не сбили.

– Опозорил ты, Вася, командира, – сказал слышавший разговор начальник штаба. – Вот мы получили сообщение, что фашистские летчики как только расправились с тобой, сразу же передали по радио: мол, сбили знаменитого советского аса. А Петра Афанасьевича за всю войну не только не сбивали, но даже не царапнули. Подпортил ты репутацию ему.

– Да бросьте, ребята, – сердился Шелегов. – И так кошки на сердце скребут.

– Уж не тот ли кот, что был на фюзеляже нарисован? Поди, он на тебя сердится, что его угробил?

– Всё смеетесь! А как мне командиру докладывать?

Впору сквозь землю провалиться…

Группу Покрышева, вернувшуюся на новых «Яках», вышел встречать весь полк. Но Шелегова не было. Покрышев с тревогой подумал: «Неужели…»

– Товарищ командир!-подбежал механик Нестеров. – Самолета-то вашего нет, сбили. И патефон…

– А что с Шелеговым?

– Шелегов жив.

Так вот почему не пришел встречать его Василий! Стыдно показаться на глаза командиру.

Нестеров стоял растерянный, а Покрышев улыбался:

– Не огорчайтесь, Нестеров! Тяжело, конечно, но посмотрите, сколько самолетов мы привели.

Вечером Покрышев вызвал к себе Шелегова.

– Виноват, товарищ командир, – бормотал летчик, стоя с низко опущенной головой. – Извините, что так получилось… – И, помолчав немного, добавил: – «Яка» вам достать я, конечно, не в силах. А патефон и пластинки постараюсь…

Покрышев махнул рукой:

– Где вы найдете такие пластинки! Я рад, что вы живы остались.

Патефон Шелегов всё-таки раздобыл. И пластинки… Правда, среди них не было тех песен, которые так любили слушать летчики.

ВНИМАНИЕ! В ВОЗДУХЕ ПОКРЫШЕВ!

Четверка «Яков» заходила на посадку. Истребители, плавно коснувшись земли, рулили к своим капонирам. Навстречу крылатым птицам бежали механики. Не будь даже знакомых цифр на фюзеляже, они все равно узнали бы свои машины по еле заметным, только им одним известным приметам.

Порою странно было видеть, с какой заботой эти суровые люди ухаживали за самолетами. Но еще больше они любили их хозяев. Каждого механика связывала с летчиком крепкая фронтовая дружба.

Нестерова Покрышев встретил улыбкой. Механик, поравнявшись с «Яком», положил левую руку на плоскость и так бежал рядом.

Покрышев, приветливо помахав ему рукой, показал два пальца, – это значило, что он сбил два самолета. Нестеров быстро снял варежку с правой руки, поднял большой палец: отлично!

Оба засмеялись.

У капонира «Як» остановился. Покрышев открыл фонарь, не торопясь вылез из кабины.

– Рисуем еще две звездочки, товарищ командир! – Нестеров не скрывал своей радости. – Я сейчас принесу краску.

– Давай рисуй. А я пошел в штаб.

Несколько минут заняла обычная процедура: доклад о результатах боя, вопросы.

Сделав необходимые записи в журнале, начальник штаба отложил его в сторону.

– Есть одна любопытная новость, Петр Афанасьевич, – сказал он. – Наши радисты перехватили интересный разговор. Как только вы появились в воздухе,

немецкие радиостанции наполнили эфир тревожными сигналами: «Внимание! В воздухе Покрышев!» Бояться вас стали фрицы.

– Они всех нас теперь боятся, – ответил Покрышев.

– Не скромничайте. Значит, нагнали страху, если фашисты так истошно вопят в эфире. Вас по праву можно назвать асом.

– Непривычно нам, советским летчикам, называться, как и гитлеровцы, асами, – недовольно сказал Покрышев.

– Вы не правы, – вмешался в разговор находившийся в штабе Сясин. – Слово «ас» вовсе не немецкое, а французское. В переводе оно означает «туз». Так еще в первую мировую войну называли летчиков, которые сбили не менее десяти самолетов. Немцы только переняли идею у французов. Вот что они утверждают.