Сын Казана - [22]

В нескольких аршинах от него в своей лунке лежал Бари, которого почти совсем не было видно, за исключением одной только блестящей черной спины, которая привлекала к себе все внимание Сломанного Зуба. Чтобы иметь лучшее наблюдение, старый бобер расправил позади себя свой плоский хвост и встал на задние лапы, прижав себе к груди передние, как это делает белка. В такой позе он оказался ростом в целых три фута. Вероятно, в нем было веса около пуда и в некоторых отношениях он напоминал собою одного из тех больших, добродушных, толстых, глупого вида псов, которые целиком уходят в живот. Но его ум работал с необычайной быстротой. Затем он вдруг неожиданно громко стукнул по плотине своим хвостом, и Бари встрепенулся от этого и вскочил Он тотчас же увидел перед собой Сломанного Зуба и уставился на него глазами. Сломанный Зуб, в свою очередь, уставился на него. В течение целой минуты ни один из них не сдвинулся с места даже на одну тысячную часть дюйма. Затем Бари подошел к нему и завилял хвостом.

Этого было достаточно. Опустившись на свои передние лапы, Сломанный Зуб равнодушно заковылял к краю плотины и нырнул в воду. Теперь уж ему было все равно: не нужно было ни принимать предосторожности, ни торопиться. В воде он произвел большое движение и стал уже смело плавать взад и вперед перед Бари. Сделав это несколько раз, он в один прием доплыл до самого большого дома из всех трех и скрылся в нем уже совсем. Целых пять минут после этого геройского подвига Сломанного Зуба во всей колонии, по-видимому, шел разговор о том, что Бари — не рысь и не лисица, и не волк. Даже более того: что он еще очень юн и вполне безопасен. Значит, теперь можно приняться за работу вновь. Значит, теперь можно играть сколько угодно!

Ничего опасного нет.

Таково было решение Сломанного Зуба.

Если бы кто-нибудь сумел огласить это решение на языке бобров через мегафон, то и тогда не последовало бы на него более скорого ответа. Все еще стоявшему на плотине Бари показалось, что весь пруд сразу наполнился бобрами. Он ни разу еще не видел такого их количества. Они высыпали повсюду, и некоторые из них проплывали всего только в десяти футах от него и смотрели на него с любопытством и в то же время нисколько не стесняясь. В течение пяти минут бобры, казалось, не имели в виду никакой определенной цели. Затем снова на сцену появился Сломанный Зуб: он поплыл прямо к берегу и выполз на него. Другие бобры последовали его примеру. Некоторые из рабочих рассеялись по каналам, многие принялись за ольховые кусты и ивняк. Бари нетерпеливо поджидал Умиска и его приятелей. Наконец, он увидел, как они выплыли все четверо с одного из меньших домов. Они выползли на свою обычную площадку, на которой играли всегда, и Бари так сильно завилял им хвостом, что задрожало все его тело, и бросился вдоль плотины им навстречу.

Когда он добежал до них, то Умиск был уже один и с аппетитом обгладывал длинный свежий ивовый прут. Остальные товарищи копошились в густых зарослях молодой ольхи.

Теперь умиск уже больше не убегал. Он преспокойно обгладывал свою ветку. Барри лег на живот и с самым дружелюбным и заискивающим видом завилял перед ним хвостом. Умиск не спеша оторвался от своего ужина и поглядел на него. Теперь уже нечего было бояться. Кем бы ни было для него это странное живое существо, оно было еще юно и безвредно и, по-видимому, искало себе компанию. И он внимательно оглядел всего Бари.

Затем очень хладнокровно снова принялся за ужин.

… И Бари понял, что скоро у него скоро будут друзья.

НЕОЖИДАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Как в жизни каждого человека бывают непреодолимые моменты, которые направляют его ко злу или к добру, так и в судьбе Бари колония бобров сыграла решающую роль. Куда бы он отправился далее, если бы не наткнулся на нее, и что бы затем с ним случилось, это уже относится к области предположений. Но он все-таки наткнулся на нее, и она заменила его прежний дом под кучей бурелома. В самих бобрах он нашел друзей, которые помогли ему забыть о Серой волчице и о Казане. Эта Дружба, если только ее можно так назвать, дошла до своей предельной точки. С каждым днем взрослые бобры все больше и больше привыкали к Бари, и к концу второй недели, если бы Бари ушел от них, то они все-таки не заметили бы его отсутствия, тогда как Бари чувствовал бы себя совсем иначе, если бы лишился бобров. С их стороны эта дружба представляла собой простую терпимость их добродушной природы. Для Бари же оно составляло нечто совсем иное. Он был еще младенец он нуждался еще в материнстве им еще овладевала чисто детская тоска по домашнему уюту, и он никак не мог ее от себя отбросить, и всякий раз, как наступала ночь, его безумно тянуло к бобрам в их дом, где он мог бы спать в одной кучке вместе с Умиском и его друзьями.

В течение двух недель, которые протекли со дня подвига Сломанного Зуба, Бари отыскивал для себя еду за милю выше по ручью, где водилось достаточно раков. Но заводь всегда была его настоящим домом. Ночь всегда заставала его здесь, да и большую часть дня он проводил около бобров. Он спал в конце плотины, а в особо светлые ночи — и на самом хребте ее, и бобры, считали его своим постоянным гостем. Они работали в его присутствии, точно его вовсе и не существовало. Бари очень интересовался их работами и не переставал на них смотреть. Они удивляли его и в то же время сбивали с толку. День за днем он видел, как они заготовляли бревна и сплавляли их по воде к новой постройке. Он видел, как благодаря их усилиям, выросла постепенно целая новая плотина. Однажды он лежал футах в десяти от старого бобра, который подгрызал дерево в шесть дюймов толщиной. Когда это дерево свалилось и старый бобер отскочил от него в сторону, то вместе с ним отскочил и Бари. А затем он вернулся назад, обнюхал пень и очень удивился тому, что на подмогу этому бобру вдруг выскочил с тревогой дядя, дедушка и тетка Умиска.