Сын камня - [3]

Топот все ближе. Сосруко оглядывается. Так и есть — за ним гонится Емынеж. Он сидит на страшном вороном чудище — трехногом коне. Задние ноги у него, как у всех лошадей, а передняя — одна, с огромным копытом, величиной со щит. Удары копыта высекают искры из камней на тропе, и кажется, что всадник весь в огне.

Выхватив меч, Сосруко приготовился к бою. Но Емынеж, метнув вперед свой хвост, цепляет им ногу коня Сосруко, дергает, и конь ударяется оземь. Выронив сумку, Сосруко летит вниз с обрыва на острые камни. Меч его, описав дугу, падает далеко в море.

— Мертв, — говорит удовлетворенно Емынеж и, захватив сумку с зерном, поворачивает своего копя.

Сосруко долго лежит без движения. Но вот шевельнулась его рука, нога. Он садится, ощупывает себя, похлопывая по груди, — раздастся слабый звон.

— Спасибо кузнецу — закалил меня, — бормочет он. Вынув из-за пазухи лепешку — последнее, что осталось у него от материнских забот, — он хочет съесть ее и вдруг видит возле куста ослабевшего от голода волка. Волк жадно, с последней надеждой смотрит на лепешку. Сосруко протягивает ему лепешку. Но волк не в силах сделать ни одного движения. Тогда Сосруко подходит к нему, отдает лепешку. Поев, волк с трудом поднимается на ноги и, взглядом поблагодарив Сосруко, удаляется.

Сосруко пускается в путь по морскому берегу. Видит: лежит орел, схватив в лапы сокола. Сосруко хватает камень, швыряет его в орла, заставляя выпустить сокола. Сокол спускается, садится на плечо Сосруко, словно хочет поблагодарить его и затем взмывает в поднебесье.

Сосруко идет дальше. На прибрежном песке тяжело плещет хвостом большая рыба, выброшенная прибоем. Сосруко помогает ей добраться до воды. Плеснув на прощанье хвостом, рыба исчезает в морской пучине.

Сосруко продолжает свой путь.

На кургане, голова к голове, сгрудился огромный табун. Сосруко никак не может разглядеть, что там, в середине. Оп опускается па землю и ползком, меж лошадиных ног, пробирается вперед. Кони, беспокоясь, ржут, поднимаются на дыбы.

Ведьма-табунщица, что доила белую как снег кобылицу в середине круга, прекращает работу и поднимается на ноги, оглядывая табун.

— Что вас тревожит, мои верные?

Сосруко подкрадывается к кобылице и, схватив ведро, одним глотком выпивает все надоенное молоко и, незамеченный, снова прячется под ногами у лошадей. Сколько ни смотрит Ведьма-табунщица вокруг, ничего подозрительного не видит. И вдруг замечает, что молока в ведре нет.

— Кто выпил молоко моей кобылицы Тхож?

— Я! — поднимается на ноги Сосруко. — Значит, ты и есть Ведьма-табунщица?

— Вор! — взвизгивает старуха и бросается на Сосруко с кулаками. Но при первом же ударе о булатную грудь Сосруко вскрикивает от боли.

— Откуда ты? И что тебе надо? — сразу же присмирев, спрашивает она.

— Подари мне коня.

— Тебе? Коня? — Ее лицо искажается ехидной гримасой. — А сможешь устеречь мой табун три ночи, чтобы ни одной головы не пропало? Устережешь — выбирай любого.

— И только-то? Согласен!

…Ночь. Кони спокойно пасутся на прибрежном лугу. Вдруг раздается пронзительный свист. Сразу же кони начинают разбегаться. Сосруко кидается то за одним, то за другим — ничего не может сделать.

Вдруг появляется волк, его старый знакомый, да не один, а с сотней сородичей. Волки сгоняют коней в табун.

Утром появляется Ведьма-табунщица, пересчитывает коней.

— Первая ночь — твоя победа, но ведь еще две ночи впереди.

Снова ночь. И снова раздается свист — еще громче, чем прежде. Кони срываются с места, мчатся как бешеные и вдруг все взмывают вверх. Развеваются гривы, хвосты, ржание раздается под облаками — разве может удержать таких табунщик?

Неожиданно появляется в небе сокол, за ним сто других. Как молнии реют они между забравшимися на облака скакунами, бьют крыльями по глазам, клюют в нежные ноздри. Сыпятся кони вниз на землю, как горох. Собирает их в табун Сосруко.

Утром Ведьма-табунщица снова считает своих коней.

— Все! — с еще большим удивлением говорит она. — Твоя победа, по еще одна ночь впереди.

И снова ночь. Ведьма-табунщица не хочет уступить Сосруко. Уж как она старается в эту ночь, как хлопочет, всовывая в рот не два пальца, а все пять, надувая щеки, и свистит что есть силы! Такого свиста еще никто не слыхал!

Заволновались кони, стали носиться по пастбищу. Сосруко бегает, сгоняет их, но свист все сильнее, все настойчивей. И вдруг кони мчатся в сторону моря, погружаются в волны и исчезают среди бегущих валов.

Зовет их, кричит Сосруко, а что толку?

Но не дремлет рыба, которую спас Сосруко. Расталкивает она дремлющих в глубине морских чудовищ — спрутов, страшных морских змеев и акул. Как тронулись они, шевеля своими щупальцами, развевая хвостами, открывая страшные пасти — быстро один за одним выскочили кони из моря.

На прибрежном песке остался один только жеребенок, видно, только что появившийся на свет. Тонкие его ножки дрожат, языком он облизывает свою шерстку. Сосруко подходит к нему.

— Откуда ты взялся, такой маленький? — спрашивает его Сосруко.

— Моя мать, кобылица Тхож, родила меня нынче в морской пучине, — отвечает тонким ржанием жеребенок.

Подходит Ведьма-табунщица, считает коней.