Сын герцога - [9]

В этот раз на тренировочной площадке собралось много людей. Мастер Гай привел сержантов, а за ними увязались несколько солдат, среди которых были и охранники барона. К ним присоединились слуги. Больше всего Джая удивил приход Тереха.

Но юноша заставил себя забыть о зрителях. Он настраивался, как перед дуэлью.

Наблюдатели оживились, а это означало, что его противник уже рядом.

— Милорд, — поклонился баронет, и младший брат повторил его движение.

Джай невольно отметил, как сильно отличались эти двое, не смотря на внешнее сходство. Поклон старшего баронета был легким и изящным. Он словно совершал очередное танцевальное «па», не задумываясь о его значении. Поклон его брата был таким же изящным, но на удивление серьезным. Не почтительным, или подобострастным, нет. Но для этого мальчика было очень важным движение, которое он совершал.

Джай приветствовал их кивком и предложил:

— Не желаете ли размяться перед тренировкой, баронет.

— Если вы не против, я хотел бы взглянуть на гайны, — ответил тот.

Молодой лорд пожал плечами и кивнул Лиму. В руках у слуги были футляры, один из которых был знаком сыну герцога до мелочей. Джай откинул крышку и всеобщий вздох восхищения напомнил ему о времени, когда он впервые увидел лежавшие перед ним клинки.

Ему исполнилось тринадцать, и они с учителем уже две декады жили при дворе. Достаточно долго, чтобы понять, что большинство дворян считают его недостойным такой чести. О нет, его никто не оскорблял. Хватало одних высокомерных взглядов, или презрительно сморщенных носов. Словно эти тонкие натуры вместо благоухания роз неожиданно почувствовали запах навоза. Хуже них были только подобострастно заискивающие улыбки, появляющиеся каждый раз, когда рядом с Джаем оказывался мастер Риам.

А потом его впервые вызвали на дуэль. Младший сын графа ар-Сина не отличался ни умом, ни терпением своего отца. Зато его высокомерия хватило бы на десяток наследников. Джай не мог не принять этот вызов. Он принял его и вышел с обычным клинком против гайна (у него просто не было другого оружия). Младший ар-Син тогда рассмеялся ему в лицо. Но ему определенно не стоило произносить оскорбления, которые были произнесены. Джай так и не запомнил, что именно сказал ему противник, но такой ярости он не испытывал никогда. Одно мгновение — и выбитый из рук гайн отлетел в сторону, как и ставший уже ненужным меч. Чтобы уничтожить своего врага Джаю не нужно было оружие, он был готов разорвать его голыми руками.

Когда подоспевшим стражникам удалось растащить сцепившихся юнцов, на младшего ар-Сина было страшно смотреть. Джай подозревал, что выглядит не лучше. Но, по крайней мере, с «поля боя» он ушел сам, а его противника пришлось нести на руках.

Потом где-то с декаду его никто не трогал, и сын юноша залечивал свои синяки и шишки под недовольными взглядами учителя, который наотрез отказался исцелить его магией, заявив, что каждый должен платить за свои ошибки. Сын герцога соглашался и покорно терпел боль. Он действительно был не прав. Но не в том, что избил ар-Сина, а в том, что позволил себя спровоцировать.

А через декаду на него началась настоящая охота. Ар-Син и парочка его дружков жаждали крови. Они не отваживались на открытое противостояние (граф был умным человеком — он не желал вызывать на свою голову гнев императора из-за бредней глупого мальчишки и кое-что втолковал своему сыну). Но исподтишка эти мелкие дворянчики кусались очень болезненно. Вот тогда сын герцога и затеял свою игру. Учитель мог бы гордиться им — Джай играл виртуозно. Одно нечаянно оброненное слово здесь, пара фраз там, и результат не заставил себя долго ждать. Поговаривали, что младшему ар-Сину досталась хорошая порка от отца. Его дружков вообще отослали из дворца. Джай упивался своей победой, а его враг готовил очередной план мести. Ведь бывает же иногда, что самый глупый расчет оказывается верным. Если не можешь победить противника сам, найди ему равного врага.

Род ар-Тан был одним из самых древних, а герцог ар-Тан — одним из самых влиятельных людей в Империи, правая рука императора. Его старший сын и наследник — уехал с посольством в Лавиэн. Его второй сын хранил границу с Ванааном. Его третий сын, чем не соперник зарвавшемуся отродью степнячки, которому давно пора указать на его место?

А еще бывает так, что никто не может остановить уже клинок, уже занесенный для смертельного удара: ни неожиданно опомнившийся глупый мальчишка, ни могущественный герцог, ни заслуженный мастер клинка, ни даже всесильный высший маг. И младший ар-Син мог потом мог сколько угодно рыдать возле распростертого тела, причитая что «он не хотел», потому что клинок прошел очень близко от сердца Джая. Так близко, что смерть уже протянула к нему свои руки.

Она тянула их к нему еще две декады, пока, наконец, не решила отступить.

Первое, что юноша увидел, придя в себя, это бледное от двух десятков бессонных ночей лицо мастера Риама. Вторым было хмурое и сосредоточенное лицо Тереха. Рядом стоял кто-то третий, и Джай попытался повернуть голову, чтобы его рассмотреть, но от этого движения у него потемнело в глазах, и он опять потерял сознание.