Сын герцога - [40]

Юноша чувствовал, как гнев отца постепенно угасает. Сначала выровнялось его дыхание, потом бешено колотящееся сердце замедлило свой темп, и, наконец, стали расслабляться сведенные от напряжения плечи, спина… И только после этого герцог выпустил счастливого, но немного помятого сына из своих объятий.

— Я же велел тебе не бродить по дворцу, — спокойным, но несколько усталым голосом сказал он.

— Мне очень жаль, — произнес Джай, которому больше нечего было ответить.

— Через несколько дней мы возвращаемся в замок, так что, пожалуйста, сделай усилие и постарайся не попадать в неприятности.

— Да, отец, — ответил молодой лорд.

Герцог хотел сказать что-то еще, но только кивнул, взглянул на спящего эльфа, а потом снова посмотрел на сына.

— Увидимся завтра, — сказал он и вышел в коридор.

Джай посмотрел на закрывшуюся за ним дверь, а потом оглянулся на Лара. Тот дышал ровно и глубоко, как и полагалось спящему, и юноша был благодарен ему за это.

Потом опять вернулся Либиус и рассказал, что поиски идут уже по всему дворцу, и кое-кого удалось поймать. А по его довольной физиономии было понятно, что и на этот раз не обошлось без его участия. Он с удовольствием рассказывал о том, как начальник внутренней охраны носился по всему дворцу, устраивая облаву на очередного стражника, который решил улизнуть со своего поста, или повара, который захотел уединиться в амбаре с посудомойкой. Как герцог ар-Тан чуть ли не бегом бежал из кабинета его величества в сторону южной башни, а потом все придворные маги, включая старичка погодника и учеников-первогодок (правда, без участия советника Баруса) обследовали замок от подвалов до чердака, взламывали секретные переходы, которыми не пользовались неизвестно сколько лет, а потом выбирались оттуда покрытые толстым слоем пыли и паутины. Еще Либиус вскользь упомянул, что видел Дерена, и что с ним все в порядке.

Джай обрадовался этому известию.

Ближе к вечеру к ним заглянул Исидий. Он так торопился, что только осмотрел рану Лара (вернее оставшийся от нее шрам), заверил, что выздоровление идет даже быстрее, чем он рассчитывал, и сразу же убежал.

А потом этот невероятно долгий день все-таки подошел к концу.

Джай проснулся где-то за час до рассвета, и не сразу понял, что разбудило его.

Нет, на этот раз ночь не предвещала никакой угрозы, она дышала тишиной и спокойствием. Даже каким-то умиротворением. Юноша лежал и смотрел в потолок, наслаждаясь ее прохладой, пока, наконец, не сообразил — что разбудило его. Он снова видел чужой сон.

Сон, наполненный шелестом листвы и музыкой дождя. Где величественные деревья поднимали свои кроны почти до небес, и золотые лучи света танцевали между ветвями. А на холме возвышался прекрасный белоснежный замок с изящными башенками и высокими шпилями, украшенными развевающимися флагами. Но как только он понял это, то снова заснул.

В этот раз утро выдалось спокойное.

Либиус суетился над завтраком, и Джай даже пошутил на счет того, как с таким отменным аппетитом старику удается оставаться таким худым. У него было просто великолепное настроение. Он, наконец, смог переодеться (Либиус раздобыл пару рубашек соответствующего размера). Правда, юноша посылал его за ними еще вчера, но старик был слишком занят своими делами. Хотя, молодой лорд подозревал, что тому просто хотелось полюбоваться на выражения лица Исидия, когда тот увидит его наряд. Джаю в тот момент понадобилась вся его выдержка, чтобы вести себя, как ни в чем не бывало, потому, что губы целителя неудержимо расползались в улыбке.

Вторую рубашку Джай отдал Лару, и с радостью отметил, что эльф уже не морщился, натягивая ее. Он поправлялся действительно быстро. Самому молодому лорду понадобилось гораздо больше времени, чтобы встать на ноги после ранения. Правда, и рана у него была посерьезнее.

— Все готово, милорд, — сообщил Либиус, закончивший расставлять тарелки.

Юноша с недоумением посмотрел на свою порцию.

— Тут же на троих хватит, — сказал он.

Лар с таким же выражением лица смотрел на свою тарелку.

— Вы кушайте, милорд, кушайте. Потом, в дороге, не известно, когда толком поедите…

Джай, уже привыкший к тому, что Либиус знает все на свете, послушно взял в руки вилку. Если старик сказал, что им скоро в дорогу, значит, так и будет.

— А что, маги уже договорились? — как бы, между прочим, спросил он.

— Как же, договорятся они, — хмыкнул старик, — всю ночь ругались, но так ничего и не решили. Наш советник только под утро вернулся, злющий…

Это последнее известие забавляло Либиуса больше всего.

— Ничего, им даже полезно, — продолжил старик таким тоном, словно рассказывал о передравшихся подростках, а не о самых могущественных магах этого мира, — хоть немного зашевелятся, а то разбежались по углам — ничего не видят, ничего не слышат, и знать ничего не хотят… Хотя, они и сейчас не о том думают. Тут граница зашаталась, а у них только «древняя кровь» на уме. Да вы ешьте, милорд, остынет же.

Джай автоматически поднес вилку ко рту и начал жевать.

Он не знал, о какой границе говорил Либиус, и почему она «зашаталась», но вот выражение «древняя кровь» ему было знакомо. Оно упоминалось в той самой рукописи Джибара, которую он так и не успел обсудить с учителем. Древний философ, историк и маг, живший около двух тысяч лет назад, писал неправильными витиеватыми фразами и не признавал хронологии. В его описаниях события прошлого и настоящего шли вперемешку с философскими рассуждениями и непонятными пророчествами. Он приводил слишком мало фактов, и полностью игнорировал доказательства. Так что мастер Риам не зря назвал его сумасшедшим.