Сын Человеческий - [29]
— Господин, — сказала она, — дай мне этой воды, чтобы мне не жаждать и не приходить сюда черпать.
— Иди, позови мужа твоего и приходи сюда.
— У меня нет мужа.
— Хорошо ты сказала: “у меня нет мужа”, ибо было у тебя пять мужей и тот, который у тебя теперь, тебе не муж. Это ты правду сказала.
Самарянка поняла, что Собеседнику открыта печальная повесть ее жизни. Ей тут же пришло в голову задать Ему вопрос о старой распре между самарянами и иудеями.
— Господин, вижу, что Ты пророк. Отцы наши на этой горе поклонялись Богу, а вы говорите, что в Иерусалиме то место, где должно поклоняться (cамаряне считали законным местом богослужения не Иерусалим, а гору Гаризим, где в IV в. до н.э. построили храм. В 130 г. до н.э. он был разрушен хасмонеями).
— Верь Мне, женщина, что приходит час, когда не на этой горе и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы поклоняетесь тому, чего не знаете, мы поклоняемся тому, что знаем; ибо спасение от иудеев. Но приходит час, и теперь есть, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо и Отец ищет, чтобы такими были поклоняющиеся Ему. Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.
— Знаю, что Мессия грядет, — ответила она. — Когда придет Он, то возвестит нам все.
— Это Я, говорящий с тобою, — сказал Иисус...
В этот момент к колодцу подошли ученики. Их поразило, что Учитель беседует с самарянкой. Она же, взволнованная, поспешила в город, чтобы рассказать о встрече соплеменникам.
— Равви, ешь! — предложили ученики.
— У Меня есть пища, которую вы не знаете.
Они переглянулись. Кто мог накормить Его в этом негостеприимном месте? Но еще больше удивились они, узнав, что не им, а этой простой женщине, к тому же блуднице и еретичке, Он впервые прямо сказал о Себе как о Мессии и посвятил ее в сущность вечной религии духа...
Магдала
Для Сократа женщина была лишь тупым назойливым существом, а Будда не разрешал своим последователям даже смотреть на женщин. В дохристианском мире женщины чаще всего оставались молчаливыми рабынями, жизнь которых была ограничена изнурительным трудом и домашними заботами. Не случайно в одной из иудейских молитв были слова: “Благодарю Тебя, Боже, что Ты не создал меня женщиной...”.
Христос возвращает женщине отнятое у нее человеческое достоинство и право иметь духовные запросы. Отныне ее место не только у семейного очага. Поэтому среди ближайших последователей Иисуса мы видим немало учениц, преимущественно галилеянок. Евангелия сохранили имена некоторых из них: это Мария из Магдалы, которую Господь исцелил от “семи бесов”; мать Иоанна и Иакова — Саломея; сестра Девы Марии — Мария Клеопова; Сусанна; Иоанна — жена Хузы, домоправителя Антипы[45]. Самые состоятельные из них оказывали поддержку маленькой общине.
Мария Магдалина
Однако Иисус не хотел, чтобы их роль ограничивалась этим.
При посещении Иерусалима Он сблизился с семьей некоего Элеазара, или Лазаря, который жил близ города в поселке Вифания с сестрами Марфой и Марией. Учитель любил их дом, под кровом которого нередко находил отдых. Однажды, когда Он пришел к ним, Марфа начала хлопотать об угощении, а Мария села у ног Учителя, чтобы слушать Его слова. Видя это, старшая сестра обратилась к Нему:
— Господин, Тебе дела нет, что сестра меня одну оставила служить? Скажи ей, чтобы она мне помогла.
— Марфа, Марфа, — ответил Иисус, — заботишься ты и беспокоишься о многом, а одно только нужно. Мария же благую долю избрала, которая не отнимется от нее[46].
Марфа приняла в дом свой
Поучительно, что даже противники Иисуса, хотя и видели Его в окружении женщин, не осмеливались клеветать на Него. Это одна из поразительных черт евангельской истории. “Тот, Кто однажды покорит ветер и море, — пишет Франсуа Мориак, — обладал властью воцарять великий покой в сердцах... Он усмирял начинающиеся сердечные бури, ибо иначе в Нем поклонялись бы не Сыну Божию, а человеку среди людей”[47].
Впоследствии, когда настал час испытания, первые женщины-христианки не покинули Господа, как прочие ученики. Они были на Голгофе в момент Его смерти, проводили Учителя до места погребения, и им первым была открыта пасхальная тайна...
У Марии и Марфы
Евангелие разрушило преграды, издавна разделявшие людей. Тем, кто соблюдал обряды Закона и кто не знал их, иудеям и чужеземцам, мужчинам и женщинам — каждому оно открывало дорогу в Царство Христово, где становилась второстепенной принадлежность к нации, сословию, полу, возрасту. Созерцая это чудо, апостол Павел восклицал: “Здесь нет эллина и иудея, нет обрезания и необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всех — Христос!”[48].
Уверенность в том, что существует иная жизнь, которая продолжается и после распада тела, была свойственна людям с глубокой древности. Такие мыслители, как Платон и Посидоний, впервые дали этому взгляду философское обоснование. Они утверждали, что наш земной путь есть лишь прелюдия вечности. Платон даже называл умение готовиться к смерти главной добродетелью мудреца[49].
Ветхозаветная религия в этом смысле представляла собой исключение. Очень долго она не находила ответа на вопрос о посмертной участи человека. В результате иудеи вынуждены были заимствовать понятие о загробном мире у других народов. Халдеям и гомеровским грекам он рисовался в виде подземной области, где тени умерших влачат полусонное существование. По этому образцу в Ветхом Завете было создано представление о Шеоле, Преисподней. Настоящее же “продолжение жизни” видели главным образом в потомках
