Сын атамана - [91]

Красные зубчатые крепостные стены города, который выдержал натиск многих захватчиков и не раз находился в осаде, на фоне заходящего солнца выглядели весьма внушительно. Король выехал на высокий бугор вблизи его лагеря и в подзорную трубу начал осматривать городские укрепления. Он прикидывал шансы на победу и его глаза подмечали все: батареи орудий на стенах и под ними, рвы, частоколы, редуты, шанцы, и большие скопления солдат.

Около получаса простоял король на одном месте и когда он опустил свою подзорную трубу, то обратился к генерал-лейтенанту Карлу Густаву Реншильду:

– Скажите, граф, что вы думаете о Смоленске и предстоящем сражение?

Пожилой и всегда подтянутый генерал бросил взгляд на виднеющиеся вдали красные стены города и ответил:

– Ваше Величество, мы не можем атаковать сей город без подготовки, а на нее у нас нет времени и наши припасы на исходе.

Остальные генералы поддержали Реншильда, и король, видя такое единодушие, сказал:

– Вы правы, граф. Штурм Смоленска губителен для нас, а потому мы должны обратить сложившееся положение дел в нашу пользу и выманить русского медведя из его берлоги в чистое поле. Завтра утром мы переправимся на правый берег Днепра и двинемся на Рудню. Вы останетесь в арьергарде, дождетесь отставшие полки, прикроете нас и последуете следом.

– Мой король, – Реншильд чуть склонился, – я принимаю назначение. Однако позвольте спросить, почему вы считаете, что царь московитов кинется за вами следом, а не останется на месте или не попытается нанести нам фланговый удар своей многочисленной конницей?

– Сегодня ночью через пленного офицера он получит от меня письмо, из которого узнает, что мои войска направляются к Петербургу, городу его имени. И зная неуравновешенный злой характер московитского царя, можно быть уверенным, что он бросит Смоленск и погонится за нами, и уже не мы будем штурмовать его оборонительные позиции, а он наши. Петр станет наступать, а мы его измотаем, а затем разобьем и продолжим поход на Москву.

– Слава королю!!! – дружно выкрикнули генералы, а король милостиво кивнул в их сторону и отправился писать письмо царю Петру.

После этого все пошло согласно придуманного Карлом плана. Царь Петр получил его письмо уже под утро, прочитал сей документ, впал в бешенство и порвал бумагу в мелкие клочья. Считающий себя новым Александром Македонским, щенок Карл, посмел называть царя трусом, который прячется от него, и грозился дотла сжечь его парадиз, город-мечту Петербург. Царь приказал войскам незамедлительно начать переход на правый берег Днепра и гнаться за уходящими шведами, и пока он метал громы и молнии, его противник уже закончил переправу, и скорым маршем направил свои войска на северо-восток.

К полудню 25-го августа Хельмские драгуны под командованием Карла Густава Крейца захватили городок Рудня. Немногочисленная гарнизонная часть, рота карауливших продовольственные склады солдат-новобранцев, не смогла оказать им никакого серьезного сопротивления, и была почти в полном составе взята в плен. Шведы получили большое количество провианта и впервые за последние пару месяцев смогли досыта поесть сами и накормить своих лошадей отборным зерном.

Король был доволен. Он опять перехитрил врага и одержал очередную маленькую победу. Теперь ему предстояло выдержать натиск русских войск и учинить им разгром, от которого они долго не смогут придти в себя. Но прежде чем началось такое важное для двух самодержцев великое сражение, прошли еще одни сутки. Шведы и русские собирались с силами и, наконец, наступило 27-е августа, знаменательный день битвы, и как скажет через много-много лет поэт: «И грянул бой, под Рудней бой!»

Утро выдалось солнечным и жарким. Со стороны закрепившихся в Рудне шведов к боям были готовы двадцать пять тысяч солдат и тридцать семь орудий. У расположившего свои полки подковой в полях и перелесках вокруг городка, от деревни Голынки до дороги к Днепровским переправам царя Петра имелось сорок шесть тысяч солдат и тройное превосходство в артиллерии. Противники в Северной войне заняли свои позиции. Замерли пехотные и конные полки, а пушки повернули черные жерла в сторону врага. К кровопролитию все было готово, но никто не торопился начинать битву первым, и так продолжалось до десяти часов утра.

– Гвардия, вперед! – Не выдержав нервного напряжения, выкрикнул царь Петр. И выхватив шпагу, он лично повел верных семеновцев и преображенцев на позиции шведов.

– Он все же сорвался! – спустя пять минут воскликнул наблюдавший выдвижение русских войск довольный собой король Карл, и отдал приказ артиллеристам и пехоте поприветствовать русскую гвардию огнем.

Били барабаны. Подавали свой звучный глас сигнальные горны. И стройные шеренги русских воинов отправились на смерть. Дали первый залп сосредоточившие все свое внимание на передовых колоннах гвардии шведские пушки, а немного погодя их поддержали ружья пехоты. Смерть косой прошлась по рядам наступающих, и многие солдаты в тот момент распрощались с этим светом.

Звучат команды русских офицеров. Гвардия останавливается и обменивается залпами со шведами. Снова наступление вперед и безжалостная картечь выбивает целые десятки солдат. Сам царь, смело идущий в атаку со своими гвардейцами, оказался тяжело ранен картечиной в левую руку, и шведские пули два раза сбивали с него шляпу. Его прикрывали своими телами самые рослые преображенцы, и во время этого боя пять человек отдали жизнь за царя.