Сын Альбиона - [9]

Но он не предполагал, что его ждет еще одно приключение. Вступив на длинную площадь, он увидел двух джентльменов, появившихся с противоположной стороны. Их сопровождала большая собака, которой приходилось помогать подниматься по лестнице.

Узнавание было взаимным. Но тут прозвенел веселый гонг, приглашая постояльцев на обед.

Глава VI ЛЮБЯЩАЯ ПАРА

— Женился по любви! Ха! Какой я был дурак!

Эти слова произнес мужчина, сидевший, облокотившись на стол.

— Я тоже была дура, и по той же причине!

Ответ, произнесенный женским голосом, донесся из соседней комнаты. В то же мгновение дверь, чуть приоткрытая, распахнулась от толчка, обнаружив говорящую — женщину с замечательной фигурой и прекрасным лицом; тем более прекрасным, что оно дрожало от негодования.

Мужчина вздрогнул и в замешательстве поднял голову.

— Ты меня слышала, Франс? — спросил он тоном, одновременно мрачным и полным стыда.

— Слышала, Ричард, — ответила женщина, величественно входя в комнату. — Отличная речь для мужчины, женившегося меньше года назад. Негодяй!

— У меня есть причины! — упрямо ответил мужчина. — Их достаточно, чтобы сделать человека негодяем!

— Чего достаточно, сэр?

— Только подумать — если бы не ты, у меня были бы тысячи годового дохода и титулованная жена!

— И только подумать, что у меня могли быть десятки тысяч, лорд в качестве мужа и геральдическая корона над головой, на которую ты не в состоянии надеть даже шляпку!

— Ба! Я бы хотел, чтобы у тебя был твой лорд.

— А я бы хотела, чтобы у тебя была твоя леди.

Недовольный супруг, обнаружив, что проигрывает игру взаимных обвинений, снова упал в кресло, оперся локтями о стол и опять принялся дергать себя за волосы.

А разгневанная жена ходила взад и вперед по комнате, как тигрица, сердитая, но торжествующая.

Муж и жена, они были примечательной парой. Природа богато одарила обоих: мужчина красив, как Аполлон,[19] женщина прекрасна, как Венера.[20] Они выдержали бы сравнение с кем угодно на земле. Описанная сцена напоминала разговор Люцифера[21] с разгневанной Юноной.[22]

Разговор велся на правильном английском языке; говорящие, по-видимому, были родом из Англии. Это впечатление подтверждали некоторые их путевые вещи, чемоданы и сумки английского производства, разбросанные по полу. Квартира располагалась на втором этаже второразрядного дома с меблированными квартирами в Нью-Йорке.

Милая пара только что высадилась с атлантического парохода. На багаже были еще различимы меловые метки таможенников.

Человек, знакомый с особенностями жизни англичан и ставший свидетелем этой сцены, пришел бы, вероятно, к следующим заключениям.

Мужчина, очевидно, родился «джентльменом», и столь же очевидно — воспитывался не в лучшей школе. Он служил в английской армии. Ошибиться в этом невозможно, как невозможно и не понять, что сейчас он не служит. На лице у него по-прежнему офицерские усы, хотя офицерского звания уже нет. Свой патент он продал, но предварительно получил намек от полковника и «круглый робин»[23] от собратьев-офицеров, требующий его ухода в отставку. Возможно, когда-то он был богат, но давно промотал свое богатство, может быть, истратил даже деньги за свой патент. Теперь он беден. Вид его свидетельствует об авантюризме.

Относительно женщины можно сделать аналогичные заключения. По ее внешности и действиям, по модному покрою платья наблюдатель, которому приходилось стоять на краю Роттен-Роу,[24] узнает в ней одну из «прекрасных всадниц», «анонимных героинь» сезона.

Такое часто встречается. Красивый мужчина, прекрасная женщина, оба со злым сердцем, испытывают друг к другу преходящую страсть, которая длится достаточно долго, чтобы они стали мужем и женой, но редко переживает медовый месяц. Такова история и этой пары.

Описанная бурная сцена далеко не первая. Просто один из шквалов, которые проносятся над ними ежедневно.

Спокойствие, последовавшее за сильным порывом, не могло быть продолжительным. Такая темная туча не может рассеяться, не разрядив свое электричество.

Продолжение вскоре последовало. Женщина, не удовлетворенная, снова заговорила:

— Допустим, ты бы женился на своей леди — я знаю, кого ты имеешь в виду, — эту старую каргу леди С. Как бы вы здорово проводили время! Она вряд ли могла бы поцеловать тебя, не рискуя потерять передние зубы или проглотить их. Ха-ха-ха!

— Леди С.! Чтоб ее повесили! Да у меня могло быть два десятка титулованных леди! И среди них молодые и такие же красивые, как ты.

— Хвастливый негодяй! Это ложь, и ты это знаешь! Красивые, как я! Как ты изменил свою песенку! Ты знаешь, что меня называли «красавицей Бромптона»! Хвала Небу, мне не нужны твои уверения, что я красива! Люди, у которых вкус в десять раз лучше, чем у тебя, говорили мне об этом. И еще могут сказать!

Последние слова были произнесены перед зеркалом, у которого остановилась говорящая, разглядывая свое отражение.

Отражение не противоречило ее словам.

— Могут сказать! — подхватил голос, проникнутый равнодушием, искренним или деланным. — Я бы хотел, чтобы так и было!

— Правда! Тогда так и будет!

— О! Я согласен! Ничто не дало бы мне большего удовольствия. Слава Богу! Мы в стране, где на такие вещи смотрят со здравым смыслом и где развод устроить не только проще, но и дешевле. Так что я не буду стоять у вас на пути, мадам! Напротив, сделаю все, чтобы помочь. Думаю, мы честно можем сослаться на «несовместимость характеров».