Сядь и замолкни - [47]
Буддийские учителя, начиная с самого Гаутамы, всегда говорили о балансе, о соблюдении равновесия Срединного пути между крайностями любого вида, включая крайности печали и радости. Большая часть твоей жизни, кстати, как раз такая — она не очень-то радостна, но и не особенно печальна. Однако мы всегда бежим от этой середины, стараясь встряхнуть себя чем-нибудь возбуждающим, поддать огня, оторваться. А когда мы вдруг решаем помедитировать, то мы никак не можем успокоить ум. Что ж такое?!…
Тему продолжает исследователь Тим Вилсон, который говорит: «Мы не осознаём, насколько быстро мы адаптируемся к приятному и превращаем его в фон нашей жизни. Что бы ни произошло, мы превращаем это в нечто обычное. Таким образом мы теряем ощущение приятного». Вот это в точку! Чего бы с тобой ни происходило, сам факт того, что это с тобой было, превращает это в что-то «обычное». Будь то хоть прыжок с банджи в Гранд-Каньоне, хоть тройничок с Мисс март, Мисс Август и Мисс Ноябрь, как только это произошло, оно заносится твоим могзом в картотеку под грифом «Было, проехали».
Тут есть одно важное замечание. Когда мы были детьми, каждый момент нашей жизни был офигительным. Дети могут восторженно копаться в какой-нибудь грязной луже, наполняя мутной водой дырявый картонный стаканчик. У меня самого есть чёткое воспоминание, как я ещё совсем малым ребёнком поливаю свои новые штаны фруктовой газировкой. Я был чрезвычайно восхищён видом впитывающейся в материю воды и ощущением холодка на коже. Наверняка, потом я был ещё сильнее впечатлён реакцией моей матери на это, но это впечатление, по какой-то причине, стёрлось. Становясь взрослыми, мы теряем эту «детскую» способность. Очень жаль. Но это как раз то, что буддийская практика помогает восстановить. Просидев достаточно в дзадзен, ты научишься заново замечать восхитительные события твоей повседневности.
Тут ты можешь подумать — ладно, может быть, наша обычная жизнь и прикольнее, чем мы себе представляем, но как насчёт того, что реально может нас осчастливить, например, неожиданный выигрыш миллиона долларов?
В статье говорится: «Существенная часть исследования показывает, что повышение благосостояния выше среднего уровня мало влияет на ощущение счастья». И если посмотреть на наших знаменитостей, то с этим трудно не согласиться. У многих из них столько денег, известности и влияния, что и за десять жизней не потратить, но сделало ли это их счастливее? Если хотя бы десятая часть того, что про них рассказывают, правда, то, похоже, что нет. В моём личном случае немного денег и известности после публикации книги принесли равное количество и удовольствия, и неприятностей. Как и написали наши теоретики, я не почувствовал большого отличия от того, что было раньше.
Ладно. Тогда что насчёт ужасных, пугающих трагедий? Если мы не можем предугадать своё счастье, мы хотя бы должны уметь предугадывать свои несчастья. Но Джильберт обнаружил, что мы столь же успешно адаптируемся и к тем событиям, что считали ужасающими м даже катастрофическими. По его мнению, в этом случае у нас включаются «механизмы эмоциональной защиты». Но я так не думаю.
Я считаю, что это связано с нашим естественным стремлением к балансу. Наше тело-ум не любит испытывать состояния высокого напряжения, будь то хоть со знаком «плюс», хоть со знаком «минус». Вот почему все так называемые мистики, которые входят в так называемые «трансцендентальные» состояния «блаженства», или как-то там ещё они называются, не могут пребывать в них долго. И вот почему так называемые состояния просветлённости всегда заканчиваются, едва начавшись. Каковы бы ни были эти пиковые переживания, мы не любим переживать их постоянно. Мы всегда стремимся возвратиться к менее экстремальному, более уравновешенному, обычному состоянию.
Догэн пишет об этом на протяжении всего «Сёбогэндзо», в частности в главе 64 - «Повседневность». В оригинале название записано двумя китайскими йероглифами «ка-дзё», означающими «дом» и «обычно». В общем, эта глава — о самых обычных вещах.
В ней он цитирует великого мастера Мусаи, который выразил своё просветление так: «Закончив есть, я собираюсь спокойно вздремнуть». А затем он цитирует мастера дзен Энчи Дай-Ана, которые так подытожил свою жизнь: «Тридцать лет я жил на горе Исан. Ел исанскую еду, высирал исанское говно».
Догэн даёт ещё несколько таких примеров, а потом заканчивает главу шуткой. Она довольно своеобразна, но это всё-таки шутка.
Мастер дзен спрашивает новоприбывшего монаха:
- Ты бывал здесь раньше?
- Да, бывал — отвечает тот.
- Выпей чаю, - кивает мастер.
Позже он спрашивает другого монаха:
- Ты бывал здесь раньше?
- Нет, здесь я ещё не был - отвечает тот.
- Выпей чаю, - кивает мастер.
Немого погодя старший монах спрашивает мастера:
- Почему вы сказали «выпей чаю» и тому монаху, что бывал здесь раньше, и тому, что здесь не был?
На что мастер отвечает:
- Слышь, старший монах! Выпей чаю.
Догэн объясняет шутку — а это лучший способ убить любую шутку — своим типично крышесносным способом. «Здесь — это за пределом мозга, за пределом ноздрей. Поскольку это свободно исходит «отсюда», это уже прибыло сюда, но его никогда здесь не было».
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.