Связанные страстью - [16]

Так ли это было на самом деле, он не знал, но постоянно внушал себе эту мысль, пока, как говорится, не попробовал Саманту на вкус. С этого момента все изменилось. Он допустил большую ошибку, полагая, что одноразовая физическая близость уменьшит его влечение к этой женщине. Но оно росло с каждым днем.

И Мэтт решил срочно заняться каким-нибудь делом, Возможно, это поможет ему не думать о Саманте.

Солнце уже высоко стояло в небе, когда Мэтт придержал лошадь на некотором расстоянии от одинокой, хижины, являвшейся целью предпринятого им путешествия. Соскочив с коня и достав из кобуры револьвер, Мэтт стал приближаться к хижине. Со стороны хижина казалась пустой и заброшенной, но за ней помещалось подобие сарая, в котором, судя по доносившимся оттуда звукам, определенно находилась лошадь.

Мэтт глубоко вздохнул. Сейчас или никогда!

Держа оружие наперевес, он ворвался в хижину и остановился как вкопанный, ибо увидел направленный на него револьверный ствол. И что интересно, в него целился человек, похожий как две капли воды на его собственное отражение в зеркале.

Переведя дух, Мэтт опустил оружие и прорычал:

— Такер! Какой же ты сукин сын…

— Да, это я. А что касается сукиного сына, братец, так ты ничуть не лучше меня.

Мэтт некоторое время смотрел в упор на своего брата-близнеца, думая о том, что если бы их безответственная легкомысленная мать забрала с собой не Такера, а его, то сейчас вся полиция штата разыскивала бы Мэтта Стрейта.

Заметив краем глаза, что нацеленный на него ствол тоже опустился, Мэтт двинулся навстречу Такеру Конрою.

Такер остановил на приближавшемся старшем брате холодный оценивающий взгляд. Они были похожи друг на друга как две капли воды, причем до такой степени, что сами подчас отказывались верить в столь разительное сходство. Даже стрижка-ежик по какой-то неведомой причине была у них совершенно одинаковая, не говоря уже об идентичном изгибе темных бровей, нависавших над светлыми глазами, и повторявших друг друга вплоть до мельчайших подробностей чертах лица, линии губ и подбородке. И хотя они зарабатывали себе на жизнь разными способами, да и думали по-разному, отличить их было практически невозможно.

Тем не менее Мэтт считался «избранным», то есть первым в плане старшинства, хотя и появился на свет всего на несколько минут раньше Такера. Иными словами, он был в семье первенцем, и отец, возможно, именно по этой причине решил оставить его у себя.

Когда они оказались друг против друга, первым заговорил Такер, словно выплевывая из себя короткие рубленые фразы.

— У меня пара вопросов к тебе, братец. Почему ты здесь и какого дьявола решил меня разыскать, хотя прежде никаких попыток к этому не предпринимал?

— Прежде я избегал тебя — поскольку, как мне казалось, ты точно так же не демонстрировал никакого желания встретиться со мной, — холодно произнес Мэтт.

— А знаешь почему? Потому что ты старший сын Джереми Стрейта. По этой причине он оставил тебя при себе, а мать и меня предпочел выгнать из дому.

— Предпочел выгнать мать и тебя из дому? — Мэтт покачал головой. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Если мне не изменяет память, это наша мать сбежала из дома, когда дела на ранчо пошли совсем плохо. А тебя она прихватила с собой, чтобы использовать потом как предлог для примирения, если бы дела наладились или если бы ей вдруг захотелось вернуться.

— Она описала мне ситуацию совсем по-другому.

Мэтт криво улыбнулся:

— И ты ей поверил.

На красивом лице Такера проступил гнев, и он шагнул навстречу брату.

— Наша мать сделала все, что могла, учитывая те жалкие центы, которые у нее еще оставались. Джереми Стрейт обобрал ее — вот что я тебе скажу.

— Все это ложь от начала и до конца.

— Ничего подобного. Я являюсь доказательством правдивости этих слов.

— Возможно, ты и впрямь являешься своего рода доказательством, только чего-то другого, — помрачнев, протянул Мэтт. — Скажи, тебя никогда не удивляло, что мать оказалась совсем не той женщиной, за которую себя выдавала? Она отказалась выйти за отца замуж, даже точно зная, что беременна.

— Джереми Стрейт никогда не собирался жениться на ней!

Мэтт промолчал.

Неожиданно на губах у Такера появилась улыбка — точь-в-точь такая, как у Мэтта.

— Скажи, а тебя не удивило бы, если бы ты узнал, что мать сообщила мне о твоем существовании лишь незадолго до своей смерти, и что я пытался тебя разыскать? Но сразу же прекратил эти попытки, когда выяснил, что отец назвал тебя своим единственным сыном и наследником.

— Отец и впрямь считал, что после бегства матери у него никого, кроме меня, не осталось. Что же до наследства, то ранчо было разорено вчистую, и мне досталась от отца лишь пряжка литого серебра от пояса, которым он поддерживал брюки. Он еще в детстве обещал мне ее подарить — потому, должно быть, и не продал. Уж больно мне на ней узор нравился. Кроме того, он, лежа на смертном одре, рассказал мне и о тебе, и о матери, и выразил сильнейшие сомнения относительно того, что кто-то из вас двоих еще жив.

— Но найти меня все эти годы он даже и не пытался, верно?

— Он был слишком занят, ибо у него на руках остался крошечный ребенок, а ведь ему надо было еще спасать ферму, которую расточительные привычки матери довели до полного разорения. Он был в долгу как в шелку.