Связь сердец. Том 1. Случайные люди - [61]

– «Я» – это абсолютно вся я, в том числе и внешность. Ни только содержимое, ни только оболочка – это не «я». То и другое вместе – вот что такое «я». И я… горжусь тем, что это «я». …Раньше я себя постепенно теряла, но кое-кто заставил меня это понять.

Нагасэ глядела на остальных. Она сейчас производила странное впечатление: как будто игрок, уверенный в своей победе, готовится выложить решающий козырь.

– И потом, убить чью-то личность, занять чужое тело и жить в нем – это грех, я такого просто не смогу вынести.

Возразить на это было нечего.

Затем Нагасэ [Аоки] обратилась ко всем с последней просьбой.

– Можно я… с каждым из вас поговорю один на один?

По желанию Нагасэ, остаток времени она должна была провести в рекреации больницы наедине с каждым из членов КрИКа.

Остаток времени.

Все не хотели себе в этом признаваться, а может, даже хотели как-то воспротивиться этому, но время постепенно утекало, а поделать они ничего не могли.

Халикакаб сказал, что у них тридцать минут. Осталось уже совсем немного.

Сначала Нагасэ вошла в [тело Кириямы] и встретилась с Аоки, вернувшимся в [тело Аоки]. Затем, по-прежнему в [теле Кириямы], позвала Инабу. Когда Инаба проходила мимо Аоки, у того были мокрые от слез щеки.

Сейчас, одолжив [тело Инабы], Нагасэ была вдвоем с Кириямой.

Тайти и Аоки сидели на скамейке в коридоре чуть поодаль от рекреации. Они молчали. Взгляд Тайти упирался в дверь палаты интенсивной терапии. Там, за этой дверью, лежало [тело Иори Нагасэ]. Личность, находящаяся в [теле Нагасэ] сейчас, принадлежала Инабе. Естественно, она была без сознания; можно сказать, Инаба сейчас была посреди «ничего».

В коридоре раздались шаги и всхлипывания.

– Та-Тайти… Тебя зовет… Иори… – сдавленным голосом произнесла Кирияма.

Тайти молча кивнул и отправился по коридору в сторону рекреации.

Блестящие черные волосы до плеч, стройное тело – и мягкая, еле заметная сладковатая атмосфера, которой обычно не было.

Существо перед глазами Тайти обладало внешностью [Инабы], но, несомненно, Инабой не было.

По этой безмолвной атмосфере Тайти почувствовал, что там – Нагасэ.

– Салют, Тайти, – произнесла Нагасэ все тем же неизменным тоном – тем же тоном, что и сегодня утром.

– Привет, Нагасэ, – так же бодро ответил Тайти.

Удивительно, но сердце Тайти успокоилось. Он подумал: чем горевать и страдать, сейчас гораздо важнее как следует впитать эти мгновения.

– Хм?.. Тайти, почему-то ты один такой же, как всегда… У всех остальных такие лица, как будто они все собрались на мои похороны.

– …Мне тоже сделать такое лицо?

– Не-не, не надо, не надо. Когда у человека такое лицо, с ним трудно разговаривать. Так, сейчас время последнего, самого важного разговора. …Кстати, Тайти, спасибо тебе. Я же тебя до сих пор не смогла поблагодарить. После тех твоих слов все, что меня парило… ну, не то чтобы вообще исчезло, но… стало куда легче. Я смогла полюбить самых разных «себя».

Судя по ее словам, Нагасэ сумела саму себя принять – это хорошо. Чтобы снова двигаться вперед, может понадобиться больше времени, но, по крайней мере, отсюда уже можно начинать. Хорошая стартовая точка.

Только вот времени этого уже нет.

– И тогда в самом конце ты сказал… признался, что меня любишь. А я тебе до сих пор не ответила. Вот, сейчас отвечу.

Нагасэ [Инаба] явно нервничала, но в то же время лицо ее было серьезным и полным решимости.

Тайти принял смиренный вид и стал ждать слов Нагасэ.

– …Но ты наверняка надеешься, что сначала я скажу прикол, ага?!

– Я нисколько не надеялся, но предполагал, что так может быть!

Даже в такой ситуации она все равно отмочила. Просто несгибаемая.

– Хи-хе-хе-хе, – проказливо рассмеялась Нагасэ [Инаба] – и оборвала смех.

Внезапно ее лицо исказилось.

– Ну что… почему… Тайти, почему ты такой же, как всегда… Остальные все… более грустные…

Конечно, Тайти тоже было грустно – настолько, что хоть плачь. Но все же…

– Мне грустно, до смерти грустно. …но ведь тебе, Нагасэ, тоже грустно?

…Нагасэ ведь не плакала, верно?

При его последних словах внутри Нагасэ словно плотину прорвало. И потекли слезы.

Вполне естественно, что она плакала. Странно, что не плакала до сих пор.

Ведь Нагасэ была на пороге смерти.

В таких ситуациях люди всегда рыдают, кричат, грустят так, что выть хочется. А Нагасэ всего этого не делала.

Тайти подумал: это, должно быть, ради того, чтобы остальные, которые и так печальны, не печалились еще больше; это ее способ проявить участие. Сам он, скорей всего, вел бы себя так же.

Однако в этом уже не было необходимости.

Тайти шагнул вперед и обнял Нагасэ.

Было мягко,

тепло,

мучительно.

Хотя это [тело] и принадлежало Инабе.

– Ааа… не хочу умирать… хочу еще жить… еще… Почему… почему… на меня… все должны так смотреть… В чем я… виновата…

Нагасэ выжимала из себя этот вполне естественный крик души. Слезы текли безостановочно.

Тайти все это безропотно терпел.

Поэтому его собственные слезы не текли.

Будут ли его за это обзывать самопожертвовательным олухом?

Нет. Так не должны говорить, если он не ублажает свое эго, а действует реально ради других – от проявления сочувствия до попыток спасти кого-то, рискуя жизнью. Где именно проходит граница, он понять не мог, но чувствовал, что самую малость понимает что-то.