Святые заступники - [2]

— Простой народ? — спросил несколько сбитый с толку самодержец.

— Да! — с силой ответила Александра. Не вставая, она дотронулась до кнопки звонка, и в гостиную тотчас вошла приближеннейшая фрейлина Вырубова, некрасивая, совсем еще молодая женщина с фигурой и лицом пьющей кухарки у бедного петербургского чиновника. Вырубова присела в реверансе. — Письмо! — коротко приказала ей царица, и Вырубова, очевидно ожидавшая это приказание, мгновенно достала из складок платья письмо.

— «Всеподданнейшее прошение государыне императрице матушке нашей Александре Федоровне, — читала почти по складам русский текст царица, — от православных христиан твоего города Таганрога, что на Азовском море. Открылись у нас здесь святые останки угодного богу святителя Павла Таганрогского, усопшего в 1879 году и ныне проявившего себя великими чудесами…»

Далее шли описания чудес, творимых принятием внутрь горсти земли с могилы святого. Заведовала всем делом «мать честная» Мария Величко, невенчанная жена таганрогского мещанина Павла Стажкова. Она построила на его могиле часовню со склепом и засыпала склеп землей. Землю эту она объявила священной. За горсть Мария Величко взимала по целковому. Торговля (покупателями были в основном жаждущие исцеления) шла бойко. Пациенты тут же поедали землю, и Мария только-только успевала пополнять запасы чудотворной земли.

— Алекс, — сказала Вырубова (не зная английского языка, она разговаривала со своей близкой подругой — царицей по-немецки), — вот тут еще письмо… От таганрогских священников. Представил петербургский митрополит Антоний Вадковский.

Она протянула еще один конверт, но Алиса брезгливо сжала холеные руки.

— Митрополит Антоний — интриган и либерал, — поспешно сказал царь, ждавший случая произнести что-нибудь приятное супруге. Но та даже бровью в его сторону не повела.

— Государь император — глава православной церкви, — сказала она в пространство. — Неугодных иереев он вправе заточить!

«Собственно, глава православной церкви — святейший синод, — с некоторым раздражением подумал царь, — а не я». Он, конечно, промолчал, однако ясно вспомнил: рассказывал ему его учитель в юности, нынешний обер-прокурор святейшего синода К. П. Победоносцев, как глупо повел себя царь Павел Первый, который называл себя «главой церкви» и даже запрашивал синод, не может ли он сам служить обедню, на что синодальные отцы дали осторожный ответ: «У нас нет достаточно великолепных для государя риз».

Он увидел, что Алиса подала Вырубовой знак читать послание таганрогских священников, и прислушался.

«Он, Павел, по фамилии Стажков, — читала русский текст Вырубова с легким иностранным акцентом, — происходит из небогатой семьи, никогда никакого имущества не имел и служил в качестве канцеляриста при генеральном суде, откуда был выгнан за пьянство. Все чудеса Павла Стажкова являются подтасовкой его последователей, а жизнь его не только не отличалась святостью, но была примером житейской безнравственности».

Дальше шли подробности.

— Какая гадость, — поморщилась царица, — это все ваш Победоносцев!

— Алекс, ради бога, — не удержался царь, — митрополит Антоний — величайший противник Константина Петровича, он ему в пику и письмо таганрогских попов прислал…

Царица вдруг закатила глаза и закричала тонким голоском, совершенно как деревенские «порченые» кликуши. Царь побледнел и беспомощно посмотрел на Вырубову. Та, не теряя ни минуты, деловито приступила к своим обязанностям сестры милосердия царицы; одновременно она через плечо небрежно кинула царю:

— Уходите! Вы только раздражаете бедную Алекс! Царь, втянув голову в плечи поспешно на цыпочках покинул гостиную.

* * *

Жарко бывает в Таганроге в июле! Со стороны моря — ни ветерка. С полей тянет чудесным запахом скошенного сена и чем-то еще приятным. Воздух чистый, прозрачный. Но вот проедет водовозка деда Ерошки — поднимется вслед великая пыль. Уже и водовозки не будет видно, уже и скроется из виду бренчащее ведро, привешенное к задку телеги, а густая пыль, пронизанная полуденным солнцем, точно марево, долго еще будет висеть над переулком. А тут не чалый мерин с бельмом на правом глазу, запряженный в дроги с бочкой или, как ее здесь называют, кадушкой, а пара рысаков легко и быстро тянет, как игрушечный, легкий франтовской экипаж, в котором редкие прохожие сразу узнают выезд богача архитектора поляка Эмерика. Но почему не сам Эмерик, надменный старикашка с баками, сидит на рессорных подушках, а расселись в экипаже два попа, один — чернорясник, другой — в белой рясе? И кто они? Уж больно независимый и важный вид у незнакомцев! Куда они едут?

Экипаж замирает у бывшего особняка грека Маврокордато на Греческой улице. Все таганрожцы знают, что его вдова, местная уроженка Анна Ерофеевна, из русских купчих, подарила особняк Павлу и что теперь дом перешел по завещанию умершего к Марии Величко. Таганрожцы постарше отлично знают и предысторию Марии, которая в молодости не год и не два была главной приманкой местного веселого дома. Так как этот дом посещали и приезжие капитаны иностранных судов, то можно сказать, что слава Марии (она тогда называлась Клеопатрой) разнеслась далеко за моря. Ныне она весьма безбедно проживала в наследственном доме, оказывая всяческую заботу часовне на могилке усопшего любовника. Тут главным было — вовремя подвозить землицу да следить, чтобы в ней не оказалось осколков стекла или иной пакости. Люди доверчиво ели землю, зачем же создавать неприятности?!