Святой язычник - [63]

– Ты куда?

– Дела, – буркнул Великий князь, не глядя в ее сторону.

Гречанка бросилась к нему и в ярости сорвала одежду.

– Никуда ты не уйдешь!

– Почему? – с глупым видом спросил Владимир.

– Чтобы расколдовать.

– От чего?

– От чар византийки. Это она, змеюка, тебя околдовала!

– С чего ты взяла?

– С того, что никакой мужик не устоит перед моими прелестями. Смотри!

Юлия изогнулась в похотливой позе. Владимир почесал бороду.

– Пожалуй, не устоит. А ты что, проверяла?

– Да, голая по двору бегала, мужиков соблазняла, – нисколько не смутилась гречанка, – и тебя своей красотой расколдую, разгоню чары ласками, освобожу от дьявольского наваждения.

Она попыталась притянуть Владимира к себе.

– Погоди, но похоть и есть дьявольское наваждение. Как же наваждение от наваждения избавит?

– Клин клином вышибают! – рассмеялась гречанка. – Забудешь ты в моих объятиях и про принцессу, и про все на свете…

– А вот это мне ни к чему, – заявил Великий князь и решительно нахлобучил на голову шапку.

– Так ты уходишь? – не поверила Юлия.

– Как видишь.

– А как же я?

– Не забыл я о тебе, Юлия. Позабочусь, дай срок.

– Ох, забудешь, – покачала головою гречанка.

– С такой красотой ты и сама не пропадешь, – усмехнулся Великий князь.

– Да, сильно тебя околдовала византийка, – вздохнула гречанка, – шага не можешь ступить без ее ведома.

– Толковую жену не грех и послушать.

– Где это видано, чтобы баба мужиком крутила, как хотела. Ох, плохо это кончится!

– Не твоего ума дело!

– И чем она взяла? Как говорится, ни кожи ни…

Увидев суровый взгляд Владимира, оборвала себя на полуслове.

– Тем и взяла, что о тебе, дурехе, печется.

– Что-то не шибко заметно…

– Эх, Юлия, – покачал головой Великий князь, – одно на уме. О душе подумай!

– Я вот и думаю, что такое же право на тебя имею. Может, и поболе. Она тебе еще сына не родила. А ты мной брезгуешь. Не убудет с нее, если ты и меня приласкаешь. Я же ни слова не сказала, когда ты других жен заводил.

Заплакала Юлия на этот раз по-настоящему. Обидно стало. Высказала, что на душе накопилось.

Погрустнел Великий князь. Задумался. Потом стал перед Юлией на колени и молвил со слезами:

– Прости, если можешь.

– А ты будешь со мной? – оживилась гречанка.

– Нет, – покачал головой Великий князь, – не могу. Может, и околдовала она меня, но только не могу – и все.

– Ступай с Богом, – прошептала Юлия. – Ступай, не мучай меня.

– Прости, – еще раз произнес Владимир и покинул светлицу.

Забота тринадцатая. Суд княжий

…«милости хочу, а не жертвы»…

Евангелие от Матфея, 9, 13

У Заряны убили мужа. Разбойников поймали и привели к Владимиру на суд княжий.

– Суди, княже, – сказал стражник принятую для такого случая фразу. Тут же находились Добрыня и убитая горем Заряна.

– За что убили?

Разбойники, отец и сын, рухнули на колени.

– Леший попутал, – зарыдал старший, – не хотели мы его убивать – только ограбить. А он нас заметил и бросился с вилами. Тут мы его и порешили… Прости, княже. Прости нас, женщина.

Разбойник повернулся к Заряне:

– Ненароком вышло.

– Мне от этого не легче, – всхлипнула Заряна. – Кто теперь будет детей кормить?

Разбойники потупили очи.

– Зачем грабили? – спросил Владимир. – Может, с голоду пухли?

– С голоду, спасибо тебе, княже, не пухли, а прослышали, что у покойника богатство припрятано.

– Какое там богатство? – развела руками Заряна. – Куча детишек да забот полон рот.

– Слыхали, что греки гривной тебя одарили.

– Да ее уж и след простыл: ушла на долги и виру.

– Я же говорю, леший попутал… Кабы знали, не позарились бы на такую бедность. Хоть сына пощадите! Молодой еще. Я его сбил с панталыку.

– Есть чем откупиться? – спросил Великий князь.

– Откуда? Голы как соколы. Не от сытой жизни пошли на грабеж.

Добрыня наклонился к Владимиру:

– Дело ясное. Око за око, зуб за зуб. Таков закон предков.

– Не могу, дядька.

– Дашь слабину, потом пеняй на себя.

– Да знаю я, знаю, – отмахнулся Великий князь. – Заповедь не могу нарушить. Покаялся.

Пока воевода и Великий князь препирались, Заряна встала и направилась к выходу.

– Ты куда? – остановил ее Добрыня.

– Некогда мне тут рассиживаться: коров пора доить.

– Ладно, – сказал Владимир, – разбойников в поруб, а ты, Заряна, приходи завтра. Тогда и оглашу приговор.

– Еще и завтра! – всплеснула руками Заряна. – А кто будет скотину кормить да щи варить?

Владимир ничего не ответил и быстро покинул залу. Он направился к Анне.

– Что случилась? – с тревогой спросила принцесса. – Ты сам на себя не похож.

– Разбойников не могу на смерть осудить, а должен.

Анна сразу все поняла:

– А ежели помилуешь, то нарушишь закон.

– Это еще полбеды. Они покаялись!

Анна понимающе кивнула:

– А повинную голову не секут.

На глазах Владимира выступили слезы:

– Раскаявшихся Бог прощает.

– Да, – согласилась Анна.

– Тогда как судить их мне, убившего брата?

– Я не знаю, – тихо вымолвила Анна. – Говорят: Богу – Божье, кесарю – кесарево.

– Я хоть и кесарь, а греха боюсь.

– Кесарю многое прощается: не о себе печется, не ради себя берет грех на душу.

– А не ты ли мне говорила, что благими намерениями устлана дорога в ад?

– И то правда.

– И что же мне делать?

– Они ждут твоего слова?

– Я посадил их в поруб. До утра.