Святой в миру - [11]

Стэнтон удивлённо покосился на приятеля.

— Всего, что ты рассказал, мало для того, чтобы законно лишить наследства.

— Не вынуждай меня к излишней откровенности, Клэмент, — хмыкнул Кэмпбелл. — В обществе поговаривали всякое. Уронили и известный намёк, что наследство Чедвика было платой за определённые услуги, оказанные ему Коркораном, и говорили, что они сродни тем, что добился Никомед Вифинский от Цезаря.

Стэнтон окинул друга потрясённым взглядом.

— Что? Ты хочешь сказать, что мой кузен… — Он понизил голос до шёпота, — что Коркоран — мужеложник и переспал с Чедвиком? Что за бред?!

— Возможно и бред. Но лорд Чедвик всю жизнь жил один, никогда не был женат, Коркоран тоже известен… некоторым пренебрежением к женскому полу. Вспомни возвращённые любовные письма девиц, в свете он сразу плюхается за стол к старичью и часами обсуждает события давно минувших дней, последний раз он два часа спорил с Бервиком — и о чём бы ты думал? — о крестовых походах! Что ему за дело до крестовых походов, помилуй? Ни об одном его романе с дамами высшего света не слышно, а ты знаешь, если бы что было — мимо кумушек бы не прошло. Девицы, маменьки да сводни давно махнули на него рукой.

Стэнтон сплюнул, но задумался. Красота братца была притчей во языцех, и кто знает… Если это правда, он хорошо себя продал, чёрт возьми. Двести тысяч фунтов! Да, за такие деньги утрата чести и растленное седалище — цена небольшая. Кузен не промах. Но правда ли это? Этими сомнениями Стэнтон тоже поделился с приятелем.

Тот пожал плечами.

— Я говорю лишь о том, что слышал.

Мисс Розали Морган, появившаяся на террасе последней, села рядом с мисс Нортон, с которой до приезда в Хэммондсхолл знакома не была. Девицы разговорились. Они узнали о пансионах, в которых воспитывались, заговорили о своих братьях, поделились впечатлениями о прекрасном имении, в котором довелось гостить.

— Подумать только, какое поместье! Мы не так давно были с братом в гостях у мистера Метьюза, так его дом — просто жалкий сарай в сравнении с этим дворцом. Во что же обходится содержание такого дома? Правда ли, что всё это достанется молодому Стэнтону? Вот повезёт-то! — болтовня Розали несколько шокировала мисс Нортон. Её мысли были сходными, но она никогда не высказала бы их вслух.

Наконец из гостиной раздался гонг, и все направились в столовую.

Во время завтрака произошло одно мелкое, но весьма странное событие. Мистер Нортон, пододвигая сестре стул, случайно задел локтем на комоде небольшую деревянную шкатулку морёного дуба, вещь, судя по всему, весьма ветхую, хранившуюся в семье не одно поколение. Крышка шкатулки распахнулась, и оказалось, что она таит в себе музыкальный механизм. Мистер Нортон хотел было осторожно закрыть крышку, но в изумлении отдёрнул руку: в механизме вдруг что-то визгливо и пронзительно скрипнуло, но почти сразу оттуда донеслась мелодия — шекспировская, слова которой каждый знал с детства:

«Схороните меня в стороне

От больших проезжих дорог,

Чтобы друг не пришёл ко мне

И оплакать меня не мог,

Чтобы, к бедной могиле моей

склонённый,

не вздыхал, не рыдал

влюблённый…»

Все переглянулись. Более же всех был изумлён хозяин Хэммондсхолла. Он покосился на своего друга, и мистер Доран ответил столь же ошеломлённым взглядом. Музыкальная шкатулка стояла на комоде ещё при отце милорда, считалась семейной реликвией, горничные стирали с неё пыль, но при этом она никогда не издавала никаких звуков, будучи сломанной со времён короля Георга. Патрик Доран иногда забавлялся ремонтом старых часовых механизмов и пытался починить её, но безуспешно. И вот вдруг… Не менее удивительной была и мелодия. Отец милорда Лайонелла говорил, что она раньше играла известную песенку о двух влюблённых, сонет Шекспира, но об этой балладе никогда не говорил.

После завтрака они вдвоём рассмотрели шкатулку — и преисполнились новым удивлением. Механизм снова не издавал ни звука.

Этот первый день в Хэммондсхолле тянулся долго. Мужчины затеяли партию в вист, но потом последовало предложение мистера Хэммонда после обеда воспользоваться прекрасной погодой и совершить небольшую прогулку к Ближнему выгону, к руинам Старого аббатства.

Все согласились, ибо всё равно никто не знал, чем заняться.

Глава 4. «… За его тощий зад ему никто и фунта не заплатит…»

Увы, путешествие не внесло гармонии в общую гнетущую и совсем не праздничную атмосферу. Мистер Стэнтон по-прежнему не сводил болезненного, нервного взгляда с кузины, мисс Розали Морган провожала раздражённым взглядом его самого, а после, заметив усилия мисс Нортон понравиться Стэнтону, начала и на неё смотреть как на врага, не пытаясь скрыть возникшую антипатию.

Мистер Чарльз Кэмпбелл и мистер Гилберт Морган, поднявшись по уцелевшим каменным ступеням, которые когда-то, должно быть, вели на хоры старого храма, остановились на возвышении, вдали от остальных. Они не заметили, что мистер Доран поднялся наверх за несколько минут до них и теперь озирал окрестности с другой стороны разрушенной церковной стены. Что до священника, то надо сказать, что, если на балюстраде Доран услышал разговор Стэнтона с его другом абсолютно случайно, то теперь он, выполняя обещание, данное милорду, сам пытался понять людей, окружавших племянника графа.