Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа - [164]

Вы пишете, что ждете от меня известий о дальнейшей моей судьбе. Увы – порадовать пока ничем не могу; терпение у нас уже истощилось, а, очевидно, надо еще потерпеть. На все воля Божия…»

Незадолго до освобождения отец Алексий писал: «Сегодня печальный, тяжелый по воспоминаниям для меня день. Как раз исполнилось пять лет заключения в лагерях. Боже мой! Как много пережито за эти годы! Не стану останавливаться на этих тяжелых воспоминаниях! Это ни к чему…»

«Обратите внимание на мой новый адрес…» – семь раз повторяются эти слова в письмах батюшки из «государства Озерлаг». Стало быть – семь раз за это время он вынужден был переносить еще и все тяготы пересылок. Каково было стерпеть нечеловеческие условия сибирских этапов, в сопровождении печально известных вологодских конвоиров, тяжелобольному престарелому пастырю, каково ему было обустраиваться в новых местах заточения, среди скопищ воинствующих безбожников, знает один Господь Бог. Ведь вновь прибывшие всегда получали худшие места в бараках и урезанное, по сравнению со «старожилами», питание. Сегодня вряд ли возможно представить те жесточайшие испытания и скорби, которые выпали на долю протоиерея Алексия Кибардина. Какой же несокрушимой верой надо было обладать, чтобы писать в его положении из ада преисподнего: «Живу надеждой на милость Божию…», «Всецело уповаю на милосердие Божие…», «Буди Его святая воля!»

Феодоровский Государев собор в Царском Селе. Здесь служил отец Алексий Кибардин: с 1913 по 1917 год – приписным священником, с 1917 по 1921 год – вторым священником, с 1922 по 1930 год – настоятелем.

Царское Село. Феодоровский городок. Лазарет Их Императорских Высочеств Великих Княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны. Здесь в годы Первой мировой войны окормлял раненых защитников Отечества иерей Алексий Кибардин и работала фельдшером Мария Павловна Маковкина (будущая схимонахиня Мария).

Духовенство Феодоровского Государева собора и члены Комитета по постройке Феодоровского городка (второй слева в первом ряду – отец Алексий Кибардин).

Великие Княжны Мария Николаевна и Анастасия Николаевна среди раненых воинов.

Протоиерей Алексий Кибардин – настоятель вырицкой Казанской церкви с 1945 по 1950 год, духовный сын и последний духовник старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого. Около 1949 года.

Отец Алексий Кибардин с супругой Фаиной Сергеевной и духовными дочерьми Вырица, 1946 год.

Отец Алексий Кибардин в местах заточения. 1955 год.

Горестные строки, собственноручно написанные отцом Алексием после возвращения его из лагеря… Из рапорта протоиерея Алексия Кибардина епископу Лужскому Алексию (Коноплеву).

Карта-схема Озерлага.

Ксерокопии конвертов первого и последнего писем отца Алексия из Озерлага. Отчетливо видны обратные адреса: Тайшет и Ново-Чунка.

Отец Алексий Кибардин (справа) и протоиерей Николай Фомичев – впоследствии архиепископ Пермский и Соликамский Никон. Вырица, около 1960 года.

Докладная записка настоятеля Мариенбургской Покровской церкви протоиерея Петра Белавского управляющему делами Ленинградской епархии протоиерею Сергию Румянцеву.

Вернемся к воспоминаниям отца Алексия, обращенным к епископу Лужскому Алексию [203, л. 83]:

«…Прошли пять лет. Правда, лагерный режим после 1953 года изменился, сорвали номера со спин и коленей, разрешили писать письма ежемесячно. Стали пересматривать дела. Попало и мое дело на пересмотр. Новый состав трибунала не нашел в моем деле вины, за которую меня осудили на 25 лет. Постановил: немедленно освободить, снять судимость и возвратить права. Когда мне объявили, я сидел и только плакал. "О чем ты плачешь?" – спрашивает удивленный начальник. "От радости", – сказал я.

Меня отправили в Ленинград. Массы переживаний не выдержал мой организм. Дорогой, в Москве, при пересадке на ленинградский поезд, у меня случилось кровоизлияние в мозгу. Я упал, лишился языка, но сознания, к счастью, не потерял. Мне помогли подняться, ввели в вагон, и в таком состоянии я доехал. Сын и невестка встретили меня в Ленинграде, сняли с поезда и привезли на станцию Всеволожскую, пригласили врача. Врач констатировал у меня паралич и все удивлялся, как я мог доехать в таком состоянии.

Быстро я стал оправляться, 15 августа я смог быть на приеме у Митрополита Григория, ныне покойного. Вечная Ему память!

Владыка принял меня, как отец родной. Узнав, что у меня все имущество при аресте было конфисковано и я ничего не имею, он дал мне единовременное пособие – 2000 рублей; назначил меня, согласно моего заявления, на прежнее место, к Казанской вырицкой церкви приписным священником…»

Вновь предстоять в алтаре у Престола, вознося Господу самые теплые молитвы! Что могло быть тогда дороже для отца Алексия? Кто сможет понять, как тяжело быть пастырем и не иметь возможности совершать богослужения?! Ведь на многие годы враг спасения отнял эту возможность у отца Алексия. Семнадцать лет лагерей и ссылок! Легко ли было пережить подобное?

С несказанной радостью вернулся батюшка Алексий в Вырицу, где все его помнили и очень любили. Нахлынули воспоминания об отце Серафиме и о его благословении принять монашество.