Святой Грааль. Во власти священной тайны - [75]

Автор «Поисков Святого Грааля» берет за основу историю Грааля в том виде, как она описана у Робера де Борона, и трансформирует ее в духовную историю — историю одновременно и Грааля, и трех рыцарей, которые достигли цели своих поисков. Поступая так, автор актуализирует одну из основных тем Кретьена: моральное и духовное совершенствование рыцаря. Более того, он вводит нового героя, Галаха-да, потомка не только рода Давида и стражей Грааля, но и Ланселота, рыцаря-мирянина. Новый герой носит имя Ланселота в св. крещении — Галахад. Любопытно, что имя Галахад (Галаад) фигурирует в ветхозаветной книге Песнь Песней (там упоминается «гора. Галаад»)[181], и в одном цистерцианском комментарии к этому месту сказано: «Гора эта — глава Церкви». Таким образом, мы оказывается в мире, в котором захватывающие коллизии и увлекательные приключения ранних романов заменены тщательно подобранными символами религиозного плана. Там, где «Перлесво» излагает типажи и уподобления, «Поиски Святого Грааля» приводят систему символов, носящих куда более непосредственный и систематический характер. Там, где позицию автора «Перлесво» определить довольно трудно, нетрудно доказать, что автору «Поисков» весьма близки жесткие цистерцианские взгляды. Учитывая некоторые обстоятельства, маловероятно, что он был цистерцианским монахом; однако мы знаем, что цистерцианцы со временем отошли от строгих идеалов своего основателя, св. Бернара, и опустились даже до «рифмоплетства». Даже если какой-нибудь религиозный писатель в силу вышесказанного мог переработать роман в символическом ключе, есть все основания утверждать, что этот автор был цистерцианцем или, во всяком случае, писателем, которому была близка идеология ордена. На поверхностном уровне одним из прототипов братства в романе мог послужить сам цистерцианский орден, члены которого носили белые одежды. Поскольку рыцари разыскивали Грааль и наведывались в разные аббатства, те из аббатств, которые действительно принадлежали конкретному ордену, всегда именовались обителями белых монахов.

Еще более важен подчеркнуто цистерцианский элемент в богословском фоне «Поисков». Этьен Джильсон проанализировал идеи, изложенные в романе, и показал, что в терминах, используемых цистерцианскими богословами той эпохи, четко прослеживается важнейшее учение о благодати. В его словах «мы охотно признаем, что «Поиски» — это абстрактный и систематический труд, в том смысле что мы не беремся обещать найти хотя бы десять строк подряд, написанных просто ради удовольствия рассказчика». В нем нет бескорыстных рыцарских приключений, встречающихся в других романах, — приключений, первым из которых можно считать появление Грааля в романе Кретьена. Каждая сцена в «Поисках» являет собой некий символ, а весь роман буквально кишит отшельниками и пустынниками, главная функция которых — объяснить протагонисту и читателю духовное содержание событий, разворачивающихся перед ними.

В романе Кретьена Персеваль эволюционирует от необразованной простоты к некоему уровню самопознания и зрелости в конце повествования. В романе «Поиски Святого Грааля», напротив, любая одиссея носит чисто духовный характер, и хотя Галахад не прогрессирует от первобытной невинности до состояния благодатности, он как бы открывает путь для двух своих соратников, Персеваля и Ворса — двух других ведущих персонажей этой истории. Галахад совершенен с самого начала и обладает духовными качествами, ставящими его выше всех прочих и позволяющими ему руководить другими. Приключения в рамках поисков Грааля несут на себе уже знакомую нам печать идеализации: герой здесь совершенен, он воистину являет собой подобие Иисуса Христа. Однако это не означает, что на его примере нечему поучиться. Джилсон утверждает, что роман «Поиски Святого Грааля» посвящен теме приближения к Богу через посредство чувств (сантиментов), а не рационалистически интеллектуального познания и что все приключения происходят как бы под знаком благодати и ее действия в душе.

Мы уже касались вопроса о концепции Грааля как символа благодати в «Поисках Святого Грааля» и отмечали, что там прямо сказано, что «Святой Грааль… суть благодать Святого Духа».

Цистерцианское учение о благодати создает в романе драматическое напряжение, поскольку, согласно воззрениям Бернара Клервоского, свободная воля может сосуществовать с благодатью. Дело в том, что, хотя Галахаду, Персевалю и Борсу с момента рождения было суждено обрести Грааль и в тексте встречаются знамения и символы, напоминающие нам об этом, каждый из героев действует самостоятельно, согласно свободной воле. Как говорит Борсу другой отшельник, уподобивший человеческое сердце кормилу корабля, «у руля… должен стоять искусный мореход, способный удерживать его и править им… поворачивая, где это необходимо, так же и сердце человеческое. Ибо добрые дела человека происходят от благодати и водительства Духа Святого, а злые — от козней врага».

Таким образом, эти приключения можно рассматривать как череду испытаний, в которых рыцарям Грааля надлежит испытать на себе действие благодати, если они хотят добиться успеха, и проверить, правильно ли поступает данный герой. Это хорошо согласуется с традиционными приключенческими эпизодами рыцарских романов, но подменяет собой моральный выбор, часто являющийся ключевым в светских версиях подобных эпизодов.