Святой Грааль. Во власти священной тайны - [116]
До сих пор слишком мало внимания уделялось изучению исторического, политического и даже культурологического контекста деятельности этих ученых. С одной стороны, здесь нужно больше таких книг, как магистерская диссертация Эрика Стэнли «Образы англо-саксонского прошлого», убедительно показывающая, как политическая ситуация влияла на формирование образа борьбы, которой никогда не существовало в действительности, — борьбы языческого барда против монаха-христианина, ибо именно такие коллизии привлекали интерес к средневековым текстам с самого начала обращения к изучению таких текстов в начале XVIII в. За энтузиазмом в изучении «Парцифаля», присущим Бодмеру, утверждениями Форьеля о приоритете Прованса и отрицанием Готье всякой ценности романов стоит общий пафос поддержки национальной литературы, все равно — французской или немецкой. С другой стороны, нам необходимо четкое понимание того, с какими именно материалами работали ученые, ибо здесь легко упустить из виду, что многие из ранних исследователей, высказывавших свои соображения по поводу Грааля, просто-напросто вообще не имели перед собой — никаких старинных текстов. За исключением первого издания поэмы Вольфрама фон Эшенбаха, выпущенного довольно поздно — в 1784 г., литературоведение стало солидной и уважаемой научной дисциплиной лишь в начале XVIII в., и тогда же стали всерьез издавать старинные тексты. В 1816 г. появилось первое с 1634 г. переиздание труда сэра Томаса Мэлори, но споры о происхождении образа Грааля были бездоказательны до тех пор, пока самый важный из всех текстов о нем, «Повесть о Граале» Кретьена де Труа, не был опубликован в 1868 г. Точно так же роман «Ланселот-Грааль», выпущенный ограниченным тиражом в Англии в 1864 г.[302], был практически недоступен вплоть до 1890-х годов.
Публикация «Мабиногиона»[303]
Это означает, что переизданные тексты, по мнению издателей, должны были вызвать непропорционально большой интерес. Сочетание доступности материала и возбужденной националистической атмосферы особенно наглядно прослеживается в публикациях памятников средневековой валлийской литературы. Поворотным моментом в изучении этих текстов явилось издание в 1801–1807 гг. «Средневековой археологии Уэльса», выпущенной Оуэном Джонсом, Иоло Уильямсом и Уильямом Оуэном Пафом. Это обширное собрание преследовало цель издать все неопубликованное наследие валлийской поэзии вплоть до 1370 г., а также многие исторические тексты и документы, а также литературные материалы, относящиеся к этому периоду. В числе прочих публикаций издателей «Средневековой археологии», как это ни удивительно, был альманах «Y Greal» («Грааль»), первый номер которого вышел в 1805 г. в Лондоне при содействии двух ученых сообществ, занимавшихся изучением валлийской старины. Причины выбора названия для альманаха неясны; в рекламном проспекте об этом нет ни слова, но это могло быть обусловлено тем, что Грааль в средневековой валлийской литературе пользовался репутацией раритета, уникума[304]. Уильям Оуэн Паф в «Словаре валлийского языка» (1803) определяет слово «Greal» («Греаль») следующим образом:
«Так звучало название одной из знаменитых книг в истории Уэльса, увы, давно утраченной и упоминаемой разными авторами: «Голад и Греаль», что означало мир стихий или мир духов».
Этот альманах просуществовал недолго, как и другое издание, выпускавшееся баптистами в Уэльсе: «Greal у Bedyddwyr» («Греаль и Бедиддвир»), но это свидетельствует лишь о том, что идея о Граале была в большом ходу в Уэльсе, но как она возникла — не вполне понятно.
Элджерном Герберт в 1836 г. рассматривал артуровский материал как часть наследия бардовской поэзии, справедливо указывая на валлийское происхождение многих сюжетов и текстов. Но его взгляд на Грааль, мягко говоря, был не вполне ортодоксальным:
«Величайшим произведением и, смею сказать, Алькораном артуровских романов была Книга о Святом Граале. По правде сказать, это не роман, а кощунственный опус, куда более экстравагантный и дерзкий, чем какой-либо другой письменный памятник, в котором прямо утверждается, что он [Грааль] использовался в таинствах бардов в качестве источника для нисхождения Святого Духа».
Подлинное возрождение интереса к валлийской прозаической литературе эпохи раннего Средневековья произошло во многом благодаря усилиям леди Шарлотты Гест. Ее крупнейший труд — «Мабиногион из «Красной Гергестской книги»[305] и других старинных валлийских манускриптов» — выходил отдельными выпусками с 1838 по 1849 г. и включал в себя перевод на английский. Это издание открыло для читателей сокровища старинной валлийской литературы и привлекло к ним внимание ученых во всей Европе. Оно было опубликовано как раз в период возрождения интереса к религии кельтов и было воспринято как новая струя воды на мельницу разгадки тайн языческого прошлого Уэльса.
Для читателей «Мабиногиона» было очевидно, что между валлийскими повестями и романами Артуровского цикла существует реальная связь. Однако из-за отсутствия достоверных текстов французских романов, с которыми предположительно ассоциировались кельтские повести и предания, было трудно осуществить сколько-нибудь масштабный анализ, и гипотеза о том, что французские книги имели кельтские корни, была принята на веру, без серьезной опоры на текстуальный анализ. Его время пришло позже, и хотя он позволил установить, что многие эпизоды и персонажи, а также сама атмосфера повествования «Мабиногиона» действительно присутствуют в позднейших пересказах, из этого не следует, что кельтские повести являются основным источником артуровских сюжетов. Однако амбициозные заявления валлийских ученых серьезно осложнили доказательство того, что это влияние было не более чем частью широкого культурного контекста и что другие его элементы являются куда более важными.
