Святой Грааль - [22]

Увидев Гвиневеру, Труйт поклонился. Маэль стоял неподвижно и как заворожённый смотрел на неё.

«Она явилась сюда прямо из страны фей. Не знай я, что она — дочь Лодеграна, я принял бы её за сказочное существо. Какое дивное лицо… Мой повелитель пользуется особым расположением богов, раз получил в жёны такую женщину».

Маэль тряхнул головой, отгоняя от себя чары, и быстро направился к Гвиневере, забросив плащ на плечо. Остановившись перед ней в двух шагах, он приложил руку к груди. Гвиневера ответила ему лёгким наклоном головы. На её совсем ещё детском лице появилось любопытство.

— Приветствую тебя, моя госпожа. — Он заговорил на латыни, желая проявить свою образованность.

— Кто ты? — Она тоже ответила на латыни. У неё был нежный и певучий голос, от звука которого сердце Маэля восторженно задрожало.

— Меня зовут Маэль. Меня прислал Артур.

— Маэль? — Она внимательно оглядела стоявшего перед ней молодого человека. Ему было едва больше двадцати. Его синие, одного цвета с краской на лбу, глаза смотрели твёрдо, на тонких губах трепетала тень смущённой улыбки. — Не тот ли ты самый Маэль, снискавший громкую славу многими победами?

— К твоим услугам, госпожа. — Маэль опять почтительно склонил голову.

— Тебя называют самым верным слугой Артура. — Гвиневера перешла на родной язык.

— Я присягнул Артуру на верность, как если бы он был вледигом. — Юноша гордо расправил плечи. — Мне жаль, что Артур отказывается стать государем. Он — величайший из вождей. Если бы ему была подвластна вся Британия, то здесь давно воцарился бы порядок. Сейчас это понимают многие, поэтому вокруг Круглого Стола собираются новые и новые вожди.

Девушка поманила его к себе.

— Я бы хотела, чтобы у меня был такой же верный слуга.

— Готов сию же минуту доказать тебе мою преданность, прекрасная госпожа! — пылко воскликнул юноша. — По дороге сюда я видел следы чужого отряда. Вели мне сейчас же отправиться на их поиски и принести их головы — и помчусь немедля!

— Мне не нужны ничьи головы. — Гвиневера опустила глаза. — Мне не нужна ничья кровь. Я лишь спросила о верности.

— Слуга навеки! — Он низко склонил голову, и его длинные светлые волосы шевельнулись тяжёлой копной.

— В трапезной уже накрыт стол, — сказала Гвиневера. — Ты разделишь со мной ужин?

— Если ты так велишь, госпожа.

— Расскажи мне об Артуре, — попросила она, когда они вошли под каменные своды зала. — После свадебного пира я уже считаюсь его женой, но я ничего не знаю о нём.

— Артур рождён для побед. Он — лучший из людей.

— Чем же он заслужил такую любовь с твоей стороны?

— Он справедлив, отважен, честен.

— Чересчур много достоинств для одного человека, — проговорила она вполголоса. — Когда мы сидели за столом рука об руку, он показался мне угрюмым. Мне было бы трудно жить с человеком, сердце которого лишено радостей. Он всегда суров? Или на его лице иногда появляется улыбка?

— Ему свойственно всё, что свойственно каждому из нас, моя госпожа.

Они остановились перед массивным столом из тёмного дерева, и возле них сразу появился невысокий щуплый человек в монашеском облачении.

— Это отец Герайнт, он сопровождает меня, — объяснила Гвиневера.

— Вознесём же благодарения Господу Превечному, Спасителю нашему, — пробормотал монах, сцепив на груди костлявые руки и переплетя пальцы.

Гвиневера повернулась к отступившему от неё на пару шагов Маэлю.

— Ты не носишь креста? — спросила она.

— Нет… Не стану и мешать вам. Я вернусь чуть позже. — Он кивнул и вышел за дверь.

— Праведен Господь во всех путях своих, — донеслись до него слова монаха.

Некоторое время он стоял на крыльце и наблюдал за тем, как его люди занимались лошадьми и разводили костры. Краски на небе совсем растаяли…

Когда он вернулся в трапезную, там горели факелы; естественного освещения, проникавшего в крохотное окошко, уже не хватало. Маэль задержался в двери, разглядывая Гвиневеру со спины. На мгновение ему почудилось, что воздух вокруг девушки пронизал лёгким сиянием.

«Что это? — оторопел Маэль. — Кто она? Что за чудесное создание? Она излучает тепло! Даже отсюда я чувствую его. Она нежна, как… нежна, как майский цветок…»

Маэль никогда не отличался мягкостью нрава, никогда не испытывал необходимости приласкаться к кому-нибудь, разве что в раннем детстве любил положить голову на колени матери. Выросший в среде воинов, он превыше всего ценил безрассудную доблесть и отвагу. В чужой жизни он ценил только силу, которую надо было сломить или которой следовало покориться самому. Потому его немало изумило и смутило возникшее в нём чувство нежного влечения к Гвиневере. Его потянуло к ней, захотелось поднять её на руки, как ребёнка, и убаюкать.

«Что со мной? — Он почти испуганно осмотрел себя и шевельнул руками, дабы убедиться, что он по-прежнему ощущает крепость и эластичность своего тела. — Нет, я не сплю. Но тогда что происходит? Уж не околдован ли я? Однажды я видел, как Мерддин одним только взглядом укротил сошедшего с ума человека, поставил его на колени и затем усыпил. Не обладает ли Гвиневера таким же даром?»

Он осторожно сделал шаг вперёд, пытаясь преодолеть охватившее его смятение.