Святой черт - [53]
Я замолчал, осуждая себя за неуместные слова о царе.
Вдруг, когда уже подъезжали к подворью, «старец» встрепенулся: «Слушай-ка, голубчик, а Митя у владыки будет?»
- Я право не знаю. Разве он в Петербурге? Я его не видел. А что?
- Да так! Я его не люблю. Он такой бешеный…
Приехали и прошли к Гермогену в кабинет. Свидетели собрались, но не все.
Родионов и Митя с Чернышевым еще не приехали.
Я бросился к телефону и поторопил их.
Чрез 20 минут все свидетели были налицо.
«Старец» начал догадываться, что что-то неладное готовится… Быстро стрелял своими серыми глазами, недоумевая и предчувствуя что-то недоброе.
Проходя с Родионовым по передней, я бросил: «Посмотрите, Иван Александрович, старческое рубище!»
Родионов взял в руки шубу и шапку «старца», потом сказал: «Ого! Шапка стоит по меньшей мере 300 рублей, а за шубу здесь надо отдать тысячи две. Вполне подвижническая одежда!»
Исторический час наступил.
Гермоген, я, «старец» и все свидетели собрались в парадную красную комнату.
«Старец» сел на большой диван за круглый стол, потом встал, прошелся и остановился около дверей.
Свидетели сидели. Гермоген стоял. Я тоже.
Митя, прихрамывая и помахивая отсохшею рукою, ходил взад и вперед около Григория, вскидывая на него неприятные взгляды.
Все молчали.
Тут Григорий окончательно понял, что вот-вот должно произойти что-то для него крайне неприятное.
- Ну, Митя, начинай! - проговорил я.
Гермоген на меня закричал: «Что вы самого маленького заставляете; вы всех больше знаете, вы и начинайте!»
Только что я хотел раскрыть рот, как произошло нечто невероятное, смешное, но в то же время ужасное.
Митя с диким криком: «А-а-а! Ты безбожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Ты с царицею живешь! Подлец - ты!» - начал хватать «старца»… «Старец» очень испугался, губы у него запеклись, он, пятясь назад к дверям, сгибался дугою.
А Митя взял его за рукав, притащил к иконе и, тыкая ему пальцем в грудь, еще громче, еще неистовее кричал: «Ты - безбожник! Ты с царицею живешь! Ты - антихрист!»
Григорий, наконец, заговорил; тыкая в свою очередь в Митю пальцем, он дрожащим голосом произнес: «Нет, ты - безбожник! Ты безбожник!»
Не знаю, до каких бы пор «старцы» препирались между собою и обдавали друг друга слюною, если бы не вмешался в распрю противников Гермоген. Он надел епитрахиль, взял в руку крест и сказал:
- Григорий, пойди сюда!
Григорий приблизился к столу, трясясь всем телом, бледный, согнувшийся, испуганный…
- Ну, отец Илиодор, начинайте! - скомандовал Гермоген.
Мысли в голове моей лезли друг на друга, как бы играя в чехарду; сердце учащенно билось; волнение охватывало все мое тело.
Я начал: «Брат Григорий! Ты целый год насиловал меня своею дружбою; зная хорошо, что для меня Царицын - жизнь моя, ты страхом и угрозами держал меня около себя. Теперь пробил роковой час развязаться мне с тобою, чтобы не грязниться дружбою с тобою. Чувствую, что плохо мне будет, но не хуже, чем возиться с тобою. Все нутро мое против твоей пакостной деятельности. Ты всегда обманывал, обманывал меня, скрывая свои дьявольские «подвиги». Ты ввел меня в величайший грех: я пред многими тысячами народа православного, призывая в свидетели Праведного Бога, лгал, называя тебя праведником, бесстрастным, ибо верил тебе… Я ставил тебя пред святыми иконами, спрашивал тебя: «Правду ли пишут про тебя?» - А ты только угрожал мне за те сомнения, которые появлялись в душе моей относительно твоей личности. Праздничные дни твои окончились. Сегодня я, собравшись с духом, - ибо сознаю, что нелегко с тобою бороться, - вот при этих свидетелях выступаю уже не другом твоим, а беспощадным обвинителем, прокурором. Я начну перечислять твои подвиги. Первый…»
Дальше я рассказывал про «подвиги» старца.
Гермоген и все свидетели близко подступили к «блаженному».
«Старец» стоял за круглым столом, согнув ноги в коленках.
Стоял бледный, дрожащий, растерянный.
Кусая ногти пальцев то на одной руке, то на другой, он бездумно вращал своими неприятными, серыми глазами, вскидывая их то на одного, то на другого свидетеля, как бы ища себе среди них поддержки и защиты от тех сокрушительных ударов, которые сыпались на него от моей речи.
Не встречался взглядами «старец» только с Гермогеном и Митей.
Последними словами моей речи были: «Григорий! Я тебя защищал, я тебя погублю, а с тобою и всех, которые с тобою!»
Когда я окончил говорить, дотоле спокойно стоявший Гермоген в епитрахили и с крестом в руках, закричал на Григория:
- Говори, бесов сын, сейчас, при свидетелях, правду ли про тебя говорил отец Илиодор?
«Старец» открыл рот, показал зубы, зашевелил губами, сел на диван, потом моментально встал, опять сел и опять встал и, наконец, проговорил замогильным голосом со спазмами в горле: «Правда, правда, все правда!»
Гермоген продолжал: «Какою же ты силою делаешь это?»
- Силою Божиею! - уже более решительно отвечал «старец».
- О, окаянный! Зачем ты мучил так бедную невинную девушку - монахиню Ксению?
- Снимал «страсти»!
Тут все свидетели тихо засмеялись, а Гермоген, схватив «старца» кистью левой руки за череп, правою начал бить его крестом по голове, и страшным голосом, прямо-таки потрясающим, начал кричать: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом, иметь дело с царицей. Разбойник - ты! Как мать в колыбели вынашивает своего ребенка, так и Святая Церковь своими молитвами, благословениями, подвигами вынянчила великую святыню народную - самодержавие царей. А теперь ты, гад, губишь, разбиваешь наши священные сосуды - носителей самодержавной власти. Доколе же ты, окаянный, будешь это делать? А? Говори! Побойся Бога, побойся этого животворящаго креста!..»
Логик много не бывает. Более 2000 лет назад Аристотель впервые описал некоторые формы мысли. На основе его трудов позднее была составлена так называемая формальная логика, которая на сегодняшний день является общепризнанной. Около 200 лет назад Вильгельм Гегель создал полный вариант логики и тем самым сделал её полноценной наукой – "Наукой логики". Однако изложил он её столь труднодоступным языком, что всё содержание и по сегодняшний день продолжает оставаться малопонятным. В предлагаемой вниманию читателя книге С.
Григорий Распутин – самая примечательная личность в окружении последнего русского царя Николая II. О Распутине до сих пор ходит много легенд, его личность оценивается историками по-разному. В книге, представленной вашему вниманию, о Григории Распутине пишут те, кто очень хорошо знал его.Илиодор, иеромонах, помог Распутину войти в царскую семью и долгое время был дружен с ним; В. Жуковская, – чьи дневники дополняют записки Илиодора – являлась племянницей знаменитого ученого Н. Е. Жуковского, она часто гостила у Григория Распутина и пользовалась его доверием.В записях Илиодора и Жуковской читатель найдет множество интересных и уникальных подробностей о жизни самого Распутина, а также о жизни Николая II и его семьи.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.