Святослав Загорский. Закон Севера - [9]

– Подлец, – прошипел воевода, прыгнув на мальчишку сверху. – Я те что говорил, собака безродная? – Парню прилетело тумаков, и он, закрывши руками голову, заголосил:

– Батюшка-а-а, – за что снова схлопотал по шее и повалился в ноги.

Воевода стянул штаны со служки и отвесил по заднице звонких шлепков.

– Не бейте! Батюшка, не бейте! – выл Ивашка, стараясь прикрыть срамное оголённое место, но воевода остановился и не бил уже.

Парень затих, стараясь оглянуться через плечо на Твердислава, но снова получил оплеуху, уже не такую, как раньше, только чтобы отвернулся. А Чермный тем временем раздвинул тощий зад, и тут холопа опалила такая боль, что он и закричать не смог. Какого угодно наказания мог ожидать Ивашка, но не такого! Парень забыл, как дышать. Закаменел от грубости, горел от срамных воеводских вздохов и боялся, боялся хоть как-то рассердить Чермного больше, не смея даже пошелохнуться.

Закончивши с наказанием, воевода погнал прислужника прочь, строго-настрого наказав молчать как рыба, иначе повторит адскую муку. В штанах было мокро и болело так, что Ивашка забрался в дальний угол на кухне, да там и притих до самого утра, беззвучно глотая слезы, пока не забылся беспокойным сном.

Глава седьмая

Святослав склонился над маленькой запиской, которую хотел отправить с утренним голубем. Она была засекречена тайными письменами, придуманными с княжичем, когда они детьми дружили при дворе, где за князьями был великий пригляд дядек и нянек, а секреты они могли доверить токмо друг другу. Княжич со Святославом выросли, а смешливый детский язык пригодился в военных походах и сослужил им не раз.

В дверь поскреблись, и сначала Святослав подумал, что это мышь али крыса шебуршится в углу, но когда звук повторился, отпёр. На пороге стояла босая Софья, потупив взор. Коса расплетена, и огненный волос палантином закрывал женскую спину ниже задницы. Лицо девицы горело соблазнительным румянцем, а от неё самой пахло луговыми травами. Князь вздохнул, понимая, зачем пришла красавица.

– Иди спать, Софья. – Святослав попытался закрыть дверь, но рука девушки удержала её.

– Не гони меня, князь. Я не могу вернуться в свою опочивальню.

Князь подождал, пока с гордо поднятой головой дочь воеводы зайдёт в комнату. Посмотрел на лёгкую летнюю рубаху, надетую на девичий стан, что не скрывала округлую грудь с большими темными сосками да курчавость внизу. Тяжело вздохнул.

– Ложись в кровать, мне надобно поработать. – Князь кивнул в сторону не разобранной постели.

Софья забралась под одеяло и замерла там. Святослав какое-то время читал записи, донесения, что имели отношения к хозяйственной деятельности, а также рекомендации московских строителей по выбору и обработке древесины для возведения крепостных стен.

Когда кровать прогнулась под тяжестью князя, Софья съёжилась и замерла не дыша. Ждала. Но через десять минут Святослав захрапел, будто не было у него красной девицы под боком. Дочь воеводы поворочалась, сон не шёл. Так переволновалась, а тут на тебе, не захотел её князь. И вроде радоваться надо, что и пальцем не тронул, но в глубине души засела в девице обида, что не по нраву пришлась. Что поутру батюшке сказать? Ведь наказ его не выполнила.

Ей виделись и травы, и лесок, и речка, и мягкая улыбка князя, что склонялся над ней для горячего поцелуя. Она засмотрелась в его единственный глаз. Уродство портило красивое лицо Святослава, но потом она обратила внимание на зелёную листву в единственном оке, его прямой длинный нос, золотые кудри волос и небольшую бороду. Сильные руки, волнительный разворот плеч почти в сажень, и только губы князя подкрались к её оголённой груди, как Софья подскочила на кровати, сгоняя наваждение ото сна, что разбередил и сердце, и чувства.

Светлица встретила её залитым солнцем и пустыми углами. Пыль взмывала вверх. Оседал неприятный осадок на сердце при воспоминании о вчерашней обиде. Надо будет тятьке что-то сказать, да сначала у мамки спросить, как лучше поступить.

В это время князь уже гремел металлом во дворе, разминая молодецкую силу. От вчерашнего хмеля в голове гудело, и на вечер запланировали баню. Переодевшись после утреннего разбега, они вышли на берег и по рекомендации воеводы проехали в лесок, оценить качество дерева.

– Ну что, княже? – спросил Чермный, встретив князя, когда тот возвратился с долгой прогулки.

– Добро, добро, воевода. Хороший лес. – Князь спешился, Трофим уже был рядом, чтобы принять коня да осмотреть двор, чтобы приметить черных в мехах мужика за спиной воеводы.

– Позволь представить тебе Никиту Головомоя. – Чёрный, как сам черт, кожа темнее обычного и такие же кудри на голове, Никита низко поклонился Святославу, загодя сняв головной убор.

Трофим со Святославом переглянулись. Знамо в эти дни за Никитой будет установлен служка для пригляду.

– Он приехал, чтобы взять обещанное северянам на заготовку пушнины, мяса да рыбы, – пояснил воевода. – Но о том давай говорить ещё.

Святослав ни слова не проронил, лишь быстро зашёл в светлицу, где праздновали накануне, хотя кипело у молодца. Непрост воевода, ох непрост. Никак не отвяжется от князя. Поперёк приказа так и норовит пойти. Тяжело с ним придётся, опасаться такого надо, мало кто до его лет доживает на такой должности, а этот вот сидит крепко, да чувствует князь и сообщников везде имеет, не только в его городе, среди отцовской стражи. Та, видать, и напела воеводе о неожиданном приезде Загорского. То с тем он позже разберётся.