Святослав — первый русский император - [19]

– Не понимаю, почему у них так. Да если к тому же один бог…

– У славян правит народ – нас много, когда мы собираемся на вече и решаем, как жить. Так же ведут дела наши боги. У хазар, у греков, у сарацин и на земле, и на небе один властитель.

– В какого же бога верят все они, и в чем их несогласия? – растерянно спросил Святослав.

– Хазары зовут его Яхве, а сарацины Аллах, а греки говорят, что этот Яхве – бог-отец, а его сын – Христос…

Трудно было Святославу уразуметь, в чем причина кровавых усобиц из-за одного и того же божества, но одно запомнил он из речей волхва: чтобы сокрушить Русь, империя позабудет и про свои несогласия с хазарами, лишь бы натравить их на Святослава, как бывало прежде с Игорем и Олегом. Едва князь русский постучит мечом в ворота Константинополя, как заполыхают селения по окрестностям Киева. И поворачивают дружины назад, так и не вкусив плод победы.

Чтобы добиться перевеса над Византией, надо раз и навсегда обезопасить свой тыл – так решил Святослав. И объявил дружине: впереди поход, какого еще не бывало. Узнав о его замыслах, многие из воинов с сомнением говорили:

– По силам ли, князь, замахиваешься? И Олег, и Игорь в те края хаживали, однако каганат свалить не сумели. Расспроси-ка бывых дружинников.

Привели к князю седобородого согбенного старца. Стал он вспоминать, как побывал в молодые годы на море Хазарском, как взяли они богатый город Берду, как погибли многие тысячи и только малая часть вернулась на родину. Коварен каган: обещает помощь, а в спину нож всадит, люд тамошний свиреп и беспощаден…

Вышли из Киева ранней весной, едва прошли с верховьев Днепра последние серые льдины. Где на парусах, где на веслах, а где и бечевой тянули обвешанные щитами ладьи. По затененным местам на берегах, по лесам еще белели сугробы, а на солнечном припеке топорщилась молодая травка, птицы на все лады перезванивались в голых ветвях.

За те недели, пока добирались по Десне и Сейму к волоку на Оку, перегнала их весна, полыхнули зеленым пламенем леса, луга запестрели цветами. Только жилища человеческие становились чем далее, тем беднее. Из убогих землянок вылезали одетые в рванину люди, отбежав подальше, смотрели из-за деревьев на пестрые ладьи, на веселых людей в кольчугах.

Святослав велел изловить нескольких обитателей таких нор. Спросил:

– Кто такие? Отчего измождены?

– Данью хазарской умучены, – был ответ.

– И велика ли дань? – спросил Святослав.

– По щелягу с сохи даем.

– А как зовется ваше племя?

– Вятичи мы.

– Много ли вас таких бедовых?

– И-и-и, превеликое было множество, да изубожились, животы повымотали, не знаем, велики ли теперь наши роды.

– По щелягу, говорите? – задумчиво сказал Святослав. – Остается выяснить, что сие значит. Впрочем, как бы то ни было, мне и половины хватит… Хазарская дань с вас снимается, будете ходить теперь под великим князем киевским…

Чем больше отдалялась дружина от родных мест, тем реже слышалась по берегам Оки и Волги славянская речь. Деревни вятичей перемежались становищами черемис, мери, мордвы. А потом потянулись поселья булгар, на мысах при впадении в Волгу больших притоков стояли крепости. Навстречу ладьям Святослава летели легкие узкие лодки с копейщиками и, вдруг, развернувшись, быстро уносились под защиту бревенчатых стен. Князь не дозволял останавливаться у мелких укреплений, стремясь как можно быстрее достигнуть низовьев Волги, где находился Итиль, столица каганата.

Но на пути у русских был еще и Булгар. Хан булгарский, привыкший распоряжаться на большой торговой дороге, которою издревле была Волга, и со всякого войска, проходившего через его землю на юг, в страны, подвластные арабскому Халифату, хотел получить долю будущей добычи. Если предводитель дружины соглашался заплатить за пропуск на Низ, булгары не чинили препятствий. Если же в гордыне своей осмеливались пренебречь видами владыки Булгара, тогда приходилось силой ставить их на подобающее место. Когда хану доложили о дерзком ответе Святослава на его предложение, он разорвал на себе шитый золотом халат и принялся топтать узкими каблуками сафьяновых сапог распростертого у трона посла, посмевшего осквернить слух властелина издевательскими выражениями руса.

Остались за поворотом реки дымящиеся развалины Булгара. Святослав, сидевший на веслах вместе со всеми, досадливо проводил руины взглядом. Как жаль тех воинов, что полегли при взятии города, как жаль недель, которые украл у него самонадеянный царек! Даже груды добычи – ковры, шелка, меха, – захваченные дружиной в Булгаре, не радовали князя. Ведь он пришел в эти края не ради поживы, хотя, конечно, как не потрафить войску. Его цель – устранить хазарскую угрозу, развязать себе руки для настоящей большой войны. И терять в такое время людей, упускать погожие нежаркие дни – значит ставить под удар весь поход.

Задержка русов у Булгара и в самом деле оказалась на руку хазарам. Получив известия о приближении Святослава, каган разослал гонцов по ближним и дальним городам своей державы с повелением всем, владеющим конем и оружием, идти к Итилю.

Когда знойным безветренным днем уставшие от многочасовой гребли дружинники увидели над плоским окоемом башни хазарской столицы, по берегу реки навстречу ладьям уже неслись сотни всадников. Тучи стрел взметнулись над водой, застучали по бортам и щитам дружины.