Святослав. Хазария - [15]

Младший настороженно покосился по сторонам и шёпотом тихо сказал, приблизив голову к собеседнику:

– Говорят, всё это дело рук Феофано. Злые языки обвиняют именно её в скорой смерти тестя и возведении на престол Романа. А затем она увлеклась Никифором Фокой, – как же, именитый полководец, одержавший несколько славных побед над арабами и отвоевавший у них Крит, с триумфом возвратившийся в столицу. Хотя иные поговаривают, что у Фоки была связь с Феофано ещё до его побед над арабами. – Он ещё раз осторожно оглянулся и зашептал ещё тише, почти в самое ухо старшему: – Более того, говорят, что она до сих пор не рассталась со своим старым ремеслом кабацкой девки, только теперь не берёт за это денег, а, напротив, иногда сама щедро одаривает тех, кто ей особенно понравился на греховном ложе портового притона. Так что неведомо, чья кровь течёт в её детях, будущих наследниках престола. А насчёт скорой смерти молодого императора Романа всем сказано, что он упал с лошади во время скачек, но этому никто не верит… Всё это так печально…

– Да, невесёлые творятся дела, – покачал головой старший. – Наш трон должен быть сильным, иначе как империя сможет управляться с варварами? – И он незаметно показал глазами в сторону хазарского предводителя.

Исаак, насытившись, откинулся на подушки и громко отрыгнул. Затем, обратившись к стратигосам, важно сказал:

– Вчера я смотрел учения нашей конницы и остался доволен. Благодаря вам мои воины теперь ещё лучше постигнут особенности воинского искусства урусов, а значит, будут непобедимы в бою!

Старший, хорошо понимавший хазарскую речь, перевёл слова Исаака. Второй из греков тоже смешал вино с чаем, и в воздухе разлился терпко-приятный аромат.

– Новый русский князь – хороший воин. Наши люди доносят, что его конница стала грозной силой, – осторожно пробуя напиток с необычным для него вкусом, изрёк младший стратигос.

Исаак сузил глаза и, не скрывая высокомерности, ответил:

– У меня столько храбрых и сильных воинов, сколько и не снилось урусскому князю! – На миг он запнулся, вспомнив, как едва спасся бегством от русского княжича ещё пять лет тому и подписал унизительный для себя мир, отдав Северские земли. Поиграв желваками скуластого лица и зловеще улыбаясь самыми уголками рта, – грек знал, что Исаак делает так, когда задето его самолюбие, – сын Кагана продолжил: – Их Перун сохранил жизнь князю урусов только для того, чтоб этот, как его, Сффентослаф собственными очами увидел, как я обращу Киев в пепелище и утоплю его в море крови!

Исаак помолчал.

– Зато нет теперь одного из самых опасных русских батыров, – взглянул он в сторону своих советников. – Благодаря твоей хитрости, Беленджар, Великий Яхве в этот раз оказался сильнее их Перуна, а?

Старый хазарин, будто дремавший до этого с чашей хмельного кумыса, встрепенулся и заулыбался князю, обнажив щербатые зубы. Заскорузлыми пальцами оглаживая жиденькую бороду, он произнёс с некоторым бахвальством:

– Если б те батыры, что хотели купить жеребца, отведали моего кумыса, то мёртвых темников в Киеве могло быть больше… И откуда взялся тот неизвестный богач?

– Надо ещё подумать, архонт, – заговорил старший стратигос, – как лучше использовать послушные Каганату народы – башкир, курагузов, койсогов и прочих, да и тех же славян, в прошлую войну их неплохо использовали, но можно лучше. Пусть вместо одной хазарской головы падёт десять инородных!

Исаак согласно кивнул, потом надкусил сочный персик и сказал:

– Помните, о чём все мы, – я с моими военачальниками и вы, стратигосы, – говорили недавно в Большом дворце Бека в Итиле? Пора выступать на Киев. Войско Великого Кагана уже почти готово к походу, через несколько дней будет здесь. И тарханы с северных земель вот-вот присоединятся к нам. Нельзя ждать, пока князь урусов наберёт силы, молодых щенят надо топить, пока они не превратились в собачью свору!

Под одобрительные возгласы присутствующих Исаак с удовольствием выпил большую чашу кумыса и положил в рот несколько кусочков фруктов в меду.

В конце песчаной дорожки, ведущей через двор к веранде, послышались возбуждённые голоса. Потом по ней торопливо прошёл богатырского сложения начальник стражи. Подойдя к краю веранды, он склонился в низком поклоне и доложил:

– Наши дозорные схватили урусских гонцов! Те говорят, что едут в Итиль с посланием от киевского князя к Великому Кагану…

– Хо! – удивлённо вскинул брови Исаак. – Веди!

Он тут же принял величественную позу: скуластое лицо стало непроницаемым, а глаза ещё более сузились пронзительно-уничижающим прищуром.

Стражники подвели трёх стройных молодых русов в полном воинском облачении. Один из хазарских воинов нёс отобранные у них тяжёлые мечи. В запылённых кольчугах, настороженные и порядком уставшие, предстали русы перед хазарами и византийцами. Какое-то мгновение обе стороны молча глядели друг на друга. Потом Исаак кивнул советнику, и старый хазарин спросил по-русски, по обыкновению широко улыбаясь своим ущербным ртом:

– А куда так торописся, русский витязя? Вижу, устал совсем, мало-мало отдыхал, много-много скакал, куда и зачем?

Вперёд выступил светловолосый широкоплечий рус и заговорил на хорошем хазарском, глядя прямо в глаза Исааку: