Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении - [8]
Во время учения в семинарии Тимофей резко отличался от своих товарищей строго благочестивым настроением души: он был внутренне сосредоточенным, молитвенно настроенным, благоговейным ко всему святому. Нельзя сказать, что Тимофей Савельев был единственным человеком такого склада, но, возможно, не было случая, чтобы родственные души сблизились, и мальчик оказался в одиночестве, хотя впоследствии у него и появился друг в лице Стефана Лаговского. Одиночество, в свою очередь, сохранило его от дурных примеров; сохранило те замечательные черты характера, которые он приобрел в семье. Именно одиночество оказалось той благодатной почвой, на которой укрепился его внутренний подвиг, а вся его жизнь стала непрерывным предстоянием Богу.
К сожалению, как это часто бывает в детской среде, его товарищи часто шутили и смеялись над его простотой, смирением и бедностью. Иногда они брали лапти и, махая ими перед Тимофеем, приговаривали: “Величаем тя”… “Как не кажется эта шалость ребяческою и глупою, — пишет один из жизнеописателей, — тем не менее она заслуживает того, чтобы о ней было упомянуто, так как предчувствие товарищей действительно впоследствии оправдалось: им пришлось кадить ему настоящим образом, уже не в шутку, а серьезно” [54]. Впоследствии, когда святитель Тихон был посвящен в сан епископа и приехал в Новгород, в соборе для принятия святительского благословения собралось, по обычаю, местное духовенство. Среди них были и бывшие соученики. Во время встречи святитель сказал им со своей обычной сердечной и добродушной улыбкой: “Вы, братцы, смеялись надо мной, когда мы были в семинарии малолетними детьми, и отопками на меня махали, а теперь и кадилами будете кадить”. “Прости, Владыко святый”, - заговорили те. Но святитель успокоил их ласковым словом, приговаривая: “Я шутя вам говорю, братцы” [55].
Несмотря на все нужды, Тимофей Савельев всегда был в числе лучших учеников. От природы умный и прилежный, он успешно переходил в высшие классы и занимался с таким усердием, что ему, ученику богословского класса, доверили преподавание греческого языка (с сентября 1750 года). Сначала ему по неизвестным причинам не было назначено жалованье, в то время как другие учителя из учеников получали его. Поэтому в июне 1751 года Тимофей Савельев подал прошение Преосвященному Стефану [56], в котором просил определить ему жалованье, “какое его архипастырской воле угодно будет, и оное за прошедшую сентябрьскую и январскую трети выдать” [57]. Преосвященный Стефан, выяснив, что Савельев прилежно исполняет ученические и учительские обязанности, наложил на прошении резолюцию: “Производить как денежное, так и хлебное (жалованье) против нижней латинской школы учителя, из учеников определенного, и из означенного им месяца и числа заслуженное выдать” [58].
По словам священника Т. Попова, в этой резолюции впервые фамилия Тимофея названа Соколовский [59]. Согласно этой резолюции, учитель греческого языка из учеников Тимофей Соколовский получал жалованье 50 руб. и 9 четвертей ржи в год.
Как преподаватель греческого языка Тимофей Савельевич должен был уделять особое внимание изучению греческой святоотеческой литературы. В книгах святых отцов глубоко запечатлен дух истинного христианства. К этим спасительным истинам тяготела душа Тимофея и в них находила себе духовную, пищу. Кроме того, знание и преподавание греческого языка вместе с изучением творений святых отцов давали возможность восполнить недостатки семинарского образования.
Только на 30-м году своей жизни Тимофей Савельевич Соколовский окончил семинарию. Может показаться непонятным, почему Тимофей Соколовский при своих дарованиях и старании долго учился в семинарии (1740—54 гг. — 14 лет). Причина, прежде всего, в том, что семинария во время его учения только начинала свое существование. Поэтому в некоторых классах по необходимости приходилось оставаться не один год. Вот как описывает путь постепенного прохождения классов в Новгородской семинарии автор книги “Жития св. Тихона”: “Год провел он, Тимофей, в синтаксисе, год в поэзии, четыре года в риторике, потому что высшие классы еще не были открыты. Учителем у него до 1743 года был префект Иннокентий Мигалевич, а потом, с 1743 до 1746 г. иеромонах Иосиф Ямбицкий. У него же и потом у Павла Сопковского (в иночестве Парфения) он учился греческому языку, в знании которого так успел, что был преемником его в звании учителя этого языка. Архиепископ Стефан, вступивший на Новгородскую кафедру в 1745 году, обратил особенное внимание на семинарию и открыл философский класс. В этот класс переведен был в 1746 году и Тимофей Савельевич. В сентябре 1748 года Преосвященный Стефан открыл в семинарии богословский класс, поручив преподавание богословия учителю философии Иосифу Ямбицкому. Но этот учитель, о котором святитель Тихон всегда вспоминал с уважением и сожалением, скончался в декабре того же года, и ученики богословия, за неимением наставника, опять обращены в философский класс, где пробыли до 1750 года”
