Святилище - [54]

— Тогда скажите, в чем тут дело.

Он чувствовал, что Сноупс глядит на него.

— Помните, вы садились на поезд в Оксфорде, где были по одному де…

— Да, — перебил Хорес.

Сноупс раскуривал сигару долго, старательно. Потом поднял руку и провел по затылку.

— Мы говорили об одной девушке, припоминаете?

— Да. Ну и что?

— Это уж вам решать.

Хорес ощущал запах жимолости, цветущей на серебристом склоне, слышал голос козодоя, мягкий, жалобный, дремотный.

— Вы хотите сказать, что знаете, где она?

Сноупс промолчал.

— И скажете это мне за определенную цену?

Сноупс промолчал. Хорес сжал кулаки, сунул их в карманы и прижал к бокам.

— Почему вы решили, что меня это заинтересует?

— Судите сами. Не я веду дело об убийстве. Но я искал ее в Оксфорде. Конечно, если вам это ни к чему, я столкуюсь с другой стороной. Просто предлагаю вам хорошую возможность.

Хорес направился к крыльцу. Шел он неуверенно, как старик.

— Давайте присядем, — предложил он. Сноупс подошел и сел на ступеньки. — Вы знаете, где она?

— Я видел ее. — Он снова провел рукой по затылку. — Да, сэр. Если ее нет… не было там, можете получить свои деньги обратно. Яснее сказать нельзя, верно?

— И какова же ваша цена? — спросил Хорес.

Сноупс принялся раскуривать сигару.

— Ну, говорите, — сказал Хорес. — Торговаться я не собираюсь.

Сноупс назвал цену.

— Хорошо, — согласился Хорес. — Я уплачу. — Он сдвинул колени, поставил на них локти и опустил на ладони лицо. — Где… Постойте. Вы случайно не баптист?

— Мои родичи — да. А у меня довольно широкие взгляды. Я не ограничен ни в каком смысле, сами поймете, когда узнаете меня получше.

— Хорошо, — сказал Хорес, не поднимая лица. — Где же она?

— Я доверяю вам, — сказал Сноупс. — Она в публичном доме, в Мемфисе.

XXIII

Когда Хорес, войдя в ворота мисс Ребы, приблизился к решетчатой двери, его сзади кто-то негромко окликнул. Уже наступил вечер; окна на потрескавшейся шершавой стене выглядели частыми светлыми прямоугольниками. Хорес замер и оглянулся. Из-за ближайшего угла по-индюшечьи высовывалась голова Сноупса. Он вышел. Взглянул на дом, затем в обе стороны улицы. Прошел вдоль забора и с настороженным видом вошел в ворота.

— Здорово, судья, — сказал он. — Парни всегда остаются парнями, верно?

Руки Сноупс не протянул. Вместо этого подошел к Хоресу вплотную с уверенным и вместе с тем настороженным видом, то и дело поглядывая через плечо на улицу.

— Как я всегда говорю, мужчине не вредно выбраться иной раз и…

— В чем дело теперь? — спросил Хорес. — Чего вы от меня хотите?

— Ну-ну, судья. Дома я об этом не проболтаюсь. Выбросьте начисто из головы эту мысль. Если мы начнем разбалтывать все, что знаем, никто из нас больше не сможет вернуться в Джефферсон, верно?

— Вы знаете не хуже меня, зачем я здесь. Чего вам от меня нужно?

— Конечно, конечно, — сказал Сноупс. — Я понимаю, жена и все такое прочее, к тому же неизвестно, где она в настоящее время. — Между торопливыми взглядами через плечо он подмигнул Хоресу. — Не волнуйтесь. Я буду нем как могила. Только неприятно видеть, как хороший…

Хорес направился к двери.

— Судья, — проникновенно сказал вполголоса Сноупс.

Хорес обернулся.

— Не оставайтесь.

— Не оставаться?

— Повидайте ее и уходите. Это место для сосунков. Для мальчишек с фермы. Здесь не Монте-Карло. Я подожду тут, покажу вам одно местечко, где…

Хорес повернулся и вошел в дом. Два часа спустя, когда он разговаривал с мисс Ребой в ее комнате, слышал за дверью шаги и время от времени голоса входящих в коридор и выходящих оттуда, вошла Минни с клочком бумаги и подала его Хоресу.

— Что там такое? — спросила мисс Реба.

— Тот круглолицый здоровяк передал ему, — ответила Минни. — Говорит, чтобы вы приходили туда.

— Ты впустила его? — спросила мисс Реба.

— Нет, мэм. Он и не собирался входить.

— Надо думать, — сказала мисс Реба и хмыкнула. — Вы его знаете? спросила она Хореса.

— Да. И никак не могу от него отвязаться, — сказал Хорес. Развернул бумажку. На клочке афиши беглым четким почерком был написан какой-то адрес.

— Он появился здесь недели две назад, — сказала мисс Реба. — Зашел повидать двоих мальчишек и расселся в столовой, хвастался вовсю, девочек шлепал по заду, но если истратил хоть цент, то мне это неизвестно. Минни, он заказывал что-нибудь?

— Нет, мэм, — ответила Минни.

— И пару вечеров спустя опять заявился. Ничего не тратил, ничего не делал, я и говорю ему: «Слушайте, мистер, люди, что сидят в этом зале ожидания, когда-то должны садиться на поезд». Так в следующий раз он принес полпинты виски. От хорошего клиента я не против. Но если эдакий тип приходит сюда, щиплет моих девочек, а сам приносит полпинты виски и заказывает четыре кока-колы… Голубчик, это просто дешевый, неотесанный человек. Я велела Минни больше его не пускать, и однажды днем, только я прилегла вздремнуть, как — я так и не узнала, как он подъехал к Минни, чтобы войти сюда. Знаю, что ничего не давал ей. Что он сделал, Минни? Наверно, показал тебе что-то такое, чего ты не видела раньше. Так?

Минни помотала головой.

— Нечего мне у него смотреть. Всего уж навидалась, теперь умней буду.

От Минни ушел муж. Ему не нравилась ее работа. Он был поваром в ресторане и, прихватив всю одежду и украшения, что надарили ей белые леди, удрал с официанткой.