Святилище - [89]

Голоса прорывались сквозь туман время от времени, но я узнавала только его голос. Мне было не понять, что он говорит, но я знала, что он был там со мной, где бы я ни была. Ничего не болело, кроме ноющего сожаления, что, несмотря на всё, что он дал мне, взамен я дала так мало. Я хотела получить шанс дать ему что-то, лучшую часть себя, какой бы жалкой она ни была, повреждённой и сломанной, искорёженной по краям, едва ли достойной того, чтобы ею обладать. Я решила, что если у меня есть шанс, если он попросит, если ему это нужно, эта моя часть будет принадлежать ему.

Люди прикасались ко мне, и я никак не могла остановить их. Я смутно осознавала, что меня двигают, перемещают, несут, поворачивают. Я не могла открыть рта, чтобы спросить, что происходит, не могла дать им понять, что я всё ещё в сознании, всё ещё здесь. Я хотела спросить, где Надя и убедиться, что с ней всё в порядке. Я хотела поговорить с Анной, но потом вспомнила, что она мертва. Я хотела поговорить с Дианой, но потом вспомнила, что она жива.

Но больше всего, я хотела Малачи.

Малачи.

— Его здесь нет, Лила.

Нежный голос. Но не его. Я снова плыла по течению.

Малачи?

— Лила, останься со мной. Ты можешь открыть глаза? — прекрасный-голос-который-не-принадлежал-Малачи заговорил снова. Кто-то погладил меня по лицу.

— Малачи? — мой голос был едва ли моим.

Это было что-то похожее на голос, но не голос вовсе.

— Нет, Лила, это Рафаэль. Ты можешь посмотреть на меня?

Мои веки затрепетали. Каждое из них весило тонну.

— Лила, вернись, где бы ты ни была. У тебя здесь есть незаконченное дело.

— Что?

Я открыла глаза. Незнакомая комната. Незнакомая койка. Рядом с ней стояла лампа. А рядом с лампой сидел мужчина. Рафаэль.

Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой.

— С возвращением.

— Я добралась до участка?

Детали были довольно расплывчатыми. Я лишь помнила, как много ходила.

Он покачал головой.

— Ты продолжала дышать, но это всё, что я могу сказать тебе. Малачи нёс тебя после того, как ты упала.

— Надя? — прохрипела я.

— Она здесь. Малачи с ней. Он пробыл с ней несколько дней. Он оставляет её только, когда отправляется на патрулирование, или чтобы навестить тебя.

Я подняла руки, чтобы прикоснуться к лицу, и заметила слабые шрамы, покрывавшие мою исцелённую левую руку. Всё казалось таким сумбурным, как будто части меня уплыли прочь.

— Дней?

Рафаэль кивнул.

— Когда тебя принесли, ты была в очень плохой форме. Инфекция прогрессировала. Внушительное повреждение органов, которое нужно было залечить, не говоря уже о твоей руке. И ты слаба, потому что город не питает тебя. Я не был уверен, что смогу вернуть тебя.

— Анна? Её видели? Её уже нашли?

Что-то блеснуло в его глазах.

— Нет. Она не вернулась в город. Малачи лично поговорил с каждым из Стражей Врат.

Я внимательно наблюдала за ним.

— Малачи был очень занят.

— Очень. Он нуждался в отвлечении.

Я прикусила губу.

— Он сердится на меня?

— Ты можешь сама спросить его об этом. Я вызвал его, когда ты начала просыпаться. Он скоро должен быть здесь.

Радость и страх пронзили меня. Должно быть, это отразилось на моём лице, потому что Рафаэль сжал мою руку и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?

Стук в дверь прервал мои безумные мысли. Рафаэль ещё раз сжал мою руку и встал.

— Входи, — позвал он

Малачи шагнул внутрь, и я на несколько секунд перестала дышать. Не было слов, чтобы описать, как он выглядел для меня. Ну, может быть, одно. Он выглядел неуверенным. Его взгляд метнулся к Рафаэлю, и тот сказал:

— С ней всё будет хорошо. Она в здравом уме.

Рафаэль ласково похлопал Малачи по руке и направился к двери.

На Малачи не было доспехов, но я могла сказать, что он только что вернулся из патруля. От него пахло улицами, потом и кожей. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Лила?

Я открыла глаза.

— Малачи?

Он сел на стул рядом с койкой, выглядя совершенно неуверенным в том, что делать с самим собой. Я скользнула рукой по простыне и подняла ладонь вверх, приглашая. Он смотрел на неё несколько секунд. Нерешительно, словно боясь, что я могу сломаться, он накрыл мою руку своей.

Пока он смотрел на наши переплетённые пальцы, что-то внутри него, казалось, сломалось. Он крепко зажмурился и скорчил гримасу, стиснув зубы. Он опустил голову и прислонился ею к моему боку. Я провела пальцами по густым чёрным волосам. Он обнял меня за талию, притягивая ближе. Его плечи затряслись, и он сделал глубокий, прерывистый вдох. Он заплакал.

Я склонила голову над ним и сложила руки на его спине.

— Малачи, прости меня. За всё.

— Не надо.

Я держала его, пока его тихие рыдания не замедлились и дрожь, наконец, не утихла.

— Ты знаешь, как долго ты была без сознания? — спросил он приглушённым голосом. — Рафаэль сказал тебе?

— Хм, несколько дней?

— Двенадцать дней. Тебя не было двенадцать дней.

У меня перехватило дыхание.

— Мне очень жаль.

Он поднял голову и быстро вытер слёзы с лица. Он уставился на меня прищуренными глазами.

— Почему ты всё время извиняешься?

— Потому что ты всё время расстроен из-за меня. И я не знаю, как это исправить.

Из него вырвался фыркающий хриплый смешок, и он покачал головой.

— Вообще-то это легко, или должно быть легко. Живи. Будь здорова. Ты можешь это сделать?