Святилище - [84]

Рука Анны дёрнулась в моей, когда рёв Малачи расколол ночь. Ибрам вскрикнул и упал на землю. Удар металла о кость был слышен даже на расстоянии.

Анна улыбнулась, и потом её лицо расслабилось навсегда. 

ГЛАВА 26

Я обернула обожжённую руку полотенцем. Я не хотела смотреть на неё. А ещё я не хотела, чтобы это увидел Малачи. Когда я пустила воду в ванну, комната наполнилась её странным запахом, я попыталась не обращать внимания на колющую боль в животе. Всё во мне болело. Эта часть меня кричала.

Когда тёплая вода наполнила ванную, я выключила её. Я устала и была настолько грязной, что принять ванную казалось заманчивым. Но ванную я набрала не для себя.

— Всё в порядке, Надя, ты почувствуешь себя лучше. Иди сюда.

Здоровой рукой, я усадила молчаливую и пассивную Надю в ванну. Я села на край и вылила ей на голову немного воды. Похоже, она не принимала ванну с тех пор, как пришла в город. Она едва подняла руки, едва моргнула глазом, казалось, ей было всё равно, что толстый слой грязи слезает с неё, как вторая кожа. К тому времени, когда я помогла ей выбраться из воды, она была серой и мутной.

— Может быть, мы потихоньку примем душ?

Надя покорно кивнула.

Я помогла ей одеться и расчесать её длинные светлые волосы.

— Ну вот. Теперь ты выглядишь так же, как раньше, — поощрила я.

Надя закрыла глаза и заплакала. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной, и это действительно о чём-то говорило. После всего: работы, боли, смерти и жертв, я всё ещё не знала, как помочь своей лучшей подруге. Я сделала глубокий вдох.

Всё станет лучше. Просто до неё ещё не дошло, что она в безопасности, что она может расслабиться.

Потом я обняла её, как тогда в гнезде, пытаясь наверстать упущенное за год безразличия. При жизни я никогда не обнимала её. Она всегда была излишне эмоциональной, и я сомневаюсь, что она когда-либо понимала, почему для меня это было так трудно. Мне всегда казалось, что я подвожу её. Но Малачи изменил меня, и теперь мне было немного легче. Я обхватила её руками и попыталась позволить этому объятию говорить за меня. "Мне так жаль, что я ушла. Я обещаю тебе, что всё исправлю. Я не подведу тебя снова".

Если это объятие говорило за меня, то её реакция говорила за неё. Она не оттолкнула меня, но и не обняла в ответ.

Я стиснула ее чуть сильнее, как будто могла каким-то образом её расшевелить. Она оставалась вялой и тихой. Потом я поняла, что, возможно, вела себя эгоистично, слишком сильно давя на неё, ведь от этого мне самой могло стать лучше. А что ей действительно нужно было, так это немного времени и отдыха. Поэтому я заставила себя отпустить её. Она отошла и встала в стороне от меня, как будто секунду назад её никто не обнимал, с остекленевшими глазами, выглядя такой же опустошённой, как и я.

Ещё более измученная, чем прежде, я взяла её за руку и повела в спальню. Я помогла ей сесть на койку.

— Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Я пошла на кухню, с болью в груди отметив, что Малачи ещё не вернулся. Он остался, чтобы убедиться, что никто из Мазикинов не выжил, включая Сила. Я пересказала ему слова Сила о том, что он был близок к выходу, и Малачи ответил с предсказуемо мрачной решимостью. Он собирался перерезать глотки каждому Мазикину, который выжил в битве. Он собирался взорвать все здание и позволить ему рухнуть на то, что осталось от гнезда.

А потом, как я подозревала, он проведёт некоторое время с телом Анны, чтобы попрощаться со своей напарницей, с которой он провёл последние сорок лет. Я рассказала ему, что сказала Анна, о её благодарности, о её любви. Он молча кивнул и ушёл.

Интересно, простит ли он меня когда-нибудь за то, что я стала истоком ситуации, которая привела к смерти Анны. За то, что была барьером, который не позволял ему ринуться к ней на помощь, когда она так нуждалась в нём. За то, что стоила ему времени. За то, что лишила его стратегического преимущества. За то, что так дорого ему обошлась.

Всё, что я когда-либо делала, это использовала его, чтобы добиться желаемого. Я была безжалостна, даже когда он просил меня о пощаде, когда умолял избавить его от близости, которая, как он знал, всё усложнит для него. Разве я его послушала? Нет. Я ожидала, что он выдержит всё это, просто потому, что он был самым сильным человеком, которого я когда-либо встречала.

Я закрыла глаза от слёз, пока рылась в кладовке, гадая, как открыть банку одной рукой. Наконец я нашла банку фруктового коктейля с отклеившейся крышкой и жадно схватила её. С ложкой, зажатой между пальцами, я отнесла добычу обратно к Наде.

— Тебе нужно немного поесть, — спокойно сказала я. Она покачала головой. — Прости, но тебе необходимо съесть это. Я покормлю тебя. Всё что тебе нужно делать — это открывать рот.

Мне потребовалась целая вечность, чтобы впихнуть банку с фруктами в Надю. Когда последняя серо-зеленая виноградина исчезла у неё во рту, я отставила банку в сторону и толкнула её обратно на койку.

— Теперь ты можешь спать, а я позабочусь о твоей безопасности.

Я сделала всё возможное, чтобы скрыть свою панику из-за её почти бессознательного состояния. Немножко не этого я ожидала. Я думала, что она придёт в себя, когда увидит меня, но, похоже, моё появление не произвело на неё никакого эффекта.