Святилище - [17]

Ничего не выглядело съедобным.

Яблоки были пятнистыми и мягкими. Картофель уже пророс. Багеты были твёрдые, как камень. Пачки с крекерами и чипсами были сложены на маленькой тележке, но когда я попыталась схватить одну из них, она оказалась соединена с пачкой рядом нитями эластичной коричневой жижи. Я отдёрнула руку и вытерла её о штаны. Судя по всему, еда здесь была бесплатной, и я могла съесть столько, сколько хотела. Тогда в чём проблема? Я ничего этого не хотела. Я бросила бумажный пакет, схватила несколько булочек и самое маленькое пятнистое яблоко, которое смогла найти, и ушла так быстро, как только мои исцарапанные ноги могли нести меня.

Я сунула булочки в карман куртки и бросила яблоко в переулок, после того как мой большой палец погрузился в одно из мягких пятен. Я начала исследовать город, считая кварталы и определяя ориентиры, стараясь не заблудиться окончательно.

Улицы были забиты людьми, но каждый из них казался одиноким, запертым в своём собственном мирке, никто ни на кого не обращал внимания. Ну, женщина в продуктовом заговорила со мной — отчасти, — так что, может быть, кто-то из этих людей тоже заговорит. Пришло время применить секретное оружие. Я закатила правый рукав куртки и подошла к женщине в сари[4].

— Привет, — весело сказала я. — Ты нигде поблизости не видела эту девушку?

Женщина моргнула и посмотрела на мою протянутую руку. Она пробормотала что-то неразборчивое. Чёрт. Наверное, она говорила на хинди. Или на персидском. Или на китайском. Это не имело значения, потому что как бы то ни было, она не говорила по-английски, а я была одноязычной девочкой. Она поплелась прочь, даже не взглянув на меня. Я глубоко вздохнула и постаралась не закричать.

В течение следующих нескольких часов я показывала лицо Нади сотням людей и искала хоть какой-то намёк на узнавание в их глазах. Менее двадцати из них говорили по-английски. Не то чтобы это помогло, когда они это делали. Я не могла заставить никого сосредоточиться на татуировке дольше секунды. Все они ушли почти сразу после этого. Некоторые были слишком погружены в раздумья, чтобы даже ответить на мой вопрос. Один парень сидел на скамейке, уставившись на свою протянутую руку. Пока я пыталась привлечь его внимание, на его перевёрнутой ладони вырос маленький комочек коричневой слизи, как будто он соскользнул с его кожи. Слизь извивалась и растягивалась сама по себе, как живое существо, пока наконец не обрела форму. Сигара. Парень вытащил несколько нитей слизи из её кончика, сунул в рот и уставился прямо перед собой, жуя её.

Я медленно попятилась, опустилась на ступеньки и стала рассматривать одну из чёрствых булочек, думая о том, какой глупой и наивной я была. Надя могла быть где угодно в этом лабиринте страданий, и единственное что мне было известно прямо сейчас, это место, где я видела её в последний раз: коридор с оранжевыми стенами и тёмно-розовыми дверями. Я заглянула в дюжину многоквартирных домов, но все они имели серовато-фиолетовые стены с тёмно-бордовыми дверями.

Я вышла из очередного многоквартирного дома, натянув на лицо улыбку, чтобы побороть беспомощные слёзы, грозящие вырваться на свободу. Мне следует сохранять спокойствие. У меня вся загробная жизнь на её поиски. Я была в 156 кварталах. Передо мной в темноту уходила покрытая галькой дорога.

Запинающиеся шаги прервали мои размышления и, подняв голову, я увидела пожилого мужчину, приближающегося ко мне. В отличие от всех остальных, с кем я сталкивалась, он, казалось, смотрел на меня, видел меня. На его лице появилась сентиментальная улыбка.

— ¿Habla Española? — спросил он. (с испанского: "Ты говоришь по-испански?)

— Нет. По-английски, — ответила я, посчитав, что у нас выйдет короткий диалог.

— Ох, хорошо. Я было подумал, что ты одна из тех латимоамеиканок, — прошептал он.

Не знаю, следовало ли мне оскорбиться, но было нечто невероятно смешное в том, как беззубый человек пытался произнести "латиноамериканка".

Латимоамеиканка.

— Оу, привет, — повторила я, — Слава Богу, я не одна из тех. И всё-таки так случилось, что я латиноамериканка. Сожалею об этом.

Я чуть было не ушла, это казалось разумнее, чем ударить его, но этот старик был самым последовательным человеком, с которым я разговаривала с тех пор, как попала сюда. Поэтому я заставила себя остаться на месте и в сотый раз закатать рукав.

— Неважно, неважно, — он облизнул губы и весело отмахнулся от моего нежелательного этнического происхождения. — Тебе есть где остановиться?

— Вообще-то нет. Я ищу кое-кого. Ты случайно не видел эту девушку?

Я наклонилась ближе и показала ему свою руку, заметив в этот момент, как плохо от старика пахнет. Эпическая стариковская вонь: гниль и рвота, сладкие благовония. Я отпрянула назад, борясь с рвотным рефлексом.

Старик обхватил моё запястье скрюченными пальцами.

— Идеальна, — сказал он, сжимая мою руку в потрясающе сильной хватке. — Ты само совершенство. Пошли.

Я содрогнулась всем телом от ужаса, вызванного этими словами. Я сжала кулак и уже собиралась продемонстрировать ему свой идеальный апперкот, когда что-то схватило меня за волосы и вывело из равновесия. Старик отпустил меня и побежал прочь, пугающе проворный… на четвереньках, как бабуля-зверушка. Однако у меня не было времени обдумать это, потому что покрытая сталью рука обвилась вокруг моей шеи.