Святая юность - [15]

Не криком отчаяния, не ропотом, не рыданием выразила Мария свою скорбь. В комнате воцарилось молчание. Молчал смущенный раб, молчала госпожа, и потом она тихо проговорила: «Благословен Бог, устроивший так, как было угодно Его воле; буди имя Господне благословенно отныне и до века… Бог дал, Бог взял. И все, что Он делает, то нам на пользу…» Рабу она велела никому не рассказывать о гибели детей.

Вечером вернулся из царских палат Ксенофонт. Он шел, окруженный множеством слуг, которые предшествовали ему и следовали за ним. Тут он сел за стол, так как принимал пишу один раз в день. Мария рассказала ему о приходе раба и открыла ему страшное горе.

Глухой стон вырвался из груди отца, но он пересилил себя и произнес: «Да будет благословенно имя Отца и Сына и Святого Духа вовеки… Не скорби, госпожа: я верю, что Господь не допустит погибнуть детям, и я надеюсь, что он успокоит опечаленных родителей. Будем молиться Ему всю ночь об этом. Верь, что Господь откроет нам, живы они или нет…»

Они заперлись в молитвенной храмине своей и всю ночь молились в ней со слезами, с той верой, которая двигает горами. К утру прилегли отдохнуть – всякий в отдельном покое, и было им обоим порознь видение… Они видели детей своих, предстоящих в великой славе Христу Господу: для Иоанна был приготовлен престол, венец и скипетр царский, украшенный драгоценностями; над Аркадием сиял венец из звезд, и крест был в деснице его.

Родители пересказали друг другу это сновидение и поняли, что сыновья их живы и что их покрывает милость Господня.

– Мария, – сказал Ксенофонт, – я почему-то чувствую, что сыновья наши в Иерусалиме. Пойдем туда на поклонение святым местам и, быть может, найдем там детей.

И они собрались. Сделав все нужные распоряжения управляющему, раздав обильную милостыню и захватив с собой достаточное количество золота, они поплыли к Иерусалиму.

Там обходили они святые места и затем стали посещать святыни, окружающие Иерусалим, повсюду ища своих детей.

В Палестине встретили они одного из бывших своих рабов, ставшего иноком, и он утверждал, что все утонули, кроме него.

В Иорданской стране родители встретили того прозорливого старца, который постригал в иноческий образ сына их Аркадия, и, когда они подошли под благословение к нему, прозорливый старец произнес: «Что привело вас в Иерусалим, как не надежда увидеть потерянных детей ваших? Не скорбите, чада, дети ваши живы, и Бог открыл вам во сне уготованную им славу. Когда вернетесь от Иордана во Святой град, то увидите чад ваших…» И старец, утешивши родителей, как некогда утешил Аркадия, быстро простился с ними. Прозорливый старец пришел в Иерусалим и в церкви Воскресения Христова у святой Голгофы сел на землю. В это время юный инок Иоанн, сын Ксенофонта, пришел в Иерусалим поклониться святыне из своей дальней обители. Он подошел к старцу под благословение, и старец сказал ему, что родители его сейчас будут здесь и ищут его, а сам он ищет своего брата.

– Садись около меня, – отвечал старец, – и скоро увидишь своего брата. И тут действительно подошел другой юный инок, Аркадий. Но как трудно было его узнать: от телесных трудов иссохло лицо его, и от безмерного поста глаза были еле заметны на лице. Увидевши знакомого старца, он бросился к нему и сказал: «Отец, ты оставил свою ниву, не посещаешь ее третий год. Много выросло на ней терний, и немало предстоит тебе потрудиться, чтобы очистить ее».

– Знай, чадо, – ответил старец, – что я время от времени посещаю тебя и верую Господу, что на сердце твоем нет терний, а выросла лишь пшеница, достойная трапезы Царя царствующих. Сядь около меня.

Аркадий сел. И так сидели, разделенные этим старцем, два брата, не узнавая друг друга. Когда же старец навел речь Иоанна на то, откуда он, и Иоанн назвал отца своего и брата Аркадия, они бросились навстречу друг другу и с плачем обнимались.

Через два дня вернулись с Иордана Ксенофонт и Мария и пришли помолиться на Голгофу и у Живоносного Гроба Господня. Тут встретили они того же прозорливого старца и просили его исполнить данное им обещание, показать им детей их. А оба юноши-инока стояли около старца, но старец велел им молчать и не подымать взоров от земли. Дети узнали родителей и радовались, но родители не могли узнать детей своих, так как они были в иноческой одежде и лица их сильно изменились.

– Идите туда, где вы остановились, – сказал Ксенофонту и Марии прозорливый старец, – и приготовьте нам трапезу, я приду с учениками моими, а потом открою вам, где ваши дети.

И вот Иоанн и Аркадий со старцем сидят в гостях у родителей своих.

– Как живут дети наши? – спрашивают Ксенофонт и Мария у старца.

– Не сокрушайтесь о детях ваших, – говорил старец, – они подвизаются добрым подвигом.

– Как нравятся мне ученики твои, – сказал Ксенофонт старцу, – как был бы я рад, если бы и дети наши были таковы; моя душа влечется к этим юным инокам. Когда я увидел их, почувствовал какую-то радость.

– Чадо, – сказал отец Аркадию, – расскажи, где ты родился, где воспитан и откуда сюда приехал.

И начал Аркадий повествовать все о себе. Тут родители узнали, что перед ними их сыновья, и после первой радости свидания прославили соединившего их Бога.