Святая тьма - [3]
В одном из последних черновых набросков автор вкладывает в уста Цецилии слова, которые содержат намек и на судьбу Тонько: «Брат — хуже чем мертвый». (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 660, рукопись.) Очевидно, речь идет о духовной гибели человеческой личности, которая подчас страшнее смерти.
Нарастающее в романе драматическое напряжение должно было завершиться смертью Венделина Кламо, который так и не смог примириться с клерикально-фашистским режимом. Однако гибель героев, столь близких сердцу автора, не должна была создать в романе атмосферу отчаяния, безысходности.
Гечко всегда остро ощущал скрытую в людях силу, которая способна сопротивляться гибели нравственной и физической. Размышляя о конце романа «Святая тьма», Гечко пишет: «После войны в семье остаются одни женщины. Самая стойкая — Вильма Кламова: она крепко держит жизнь в руках, Fie дает ей рухнуть». (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 659, рукопись.)
Пережитое не сломило и Цецилию Иванникову, познанное и выстраданное делает ее коммунисткой.
В заключительной главе романа, по замыслу автора, Цецилия должна была встретиться с женой Илемницкого и ей рассказать об участи своего мужа, отца, брата. (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 660, рукопись.)
Не случайно Гечко хотел закончить роман этой встречей. Петер Илемпицкий и его жена, которые появляются уже во вступительной главе, не просто эпизодические персонажи. Илемницкий вошел в историю словацкой литературы как писатель пламенной коммунистической убежденности, как человек великой скромности и мужества. Работая над романом, Гечко говорил со многими людьми, близко знавшими Илемницкого: с его друзьями, соседями, учениками (один из них стал прообразом Яна Иванчика).
В начале романа Илемницкий предстает таким, каким его видят Ян Иванчик и Цецилия. Позднее эта встреча станет для них одним из самых светлых воспоминаний, а образ Илемницкого — воплощением честности, человечности, доброты.
Лучшие герои книги обогащают галерею народных типов, созданных Гечко в романах «Красное вино» и «Деревянная деревня». «Святая тьма» привлекает не только мастерством лепки образов. Уже в первом своем романе Гечко проявил себя как блестящий рассказчик. В последнем — он еще искусней пользуется этим даром. Порой кажется, что его книги рассчитаны не на читателя, а на слушателя. Юмор, ирония, народно-разговорная интонация придают произведениям Гечко особую прелесть живого рассказа.
И когда закрываешь книгу, долго еще слышится голос рассказчика, мудрого, доброго и чуть насмешливого… Это своеобразие стиля Франтишека Гечко воспринимается сейчас особенно остро, может быть, потому, что писателя уже нет в живых, а голос его продолжает звучать.
Э. Олонова
Вступительная глава
Воскресныйдень выдался на славу, подмораживало, но солнышко светило ярко — февраль близился к концу. И, видимо, благодать природы так умиротворяюще действовала на местных жителей, приехавших этим же поездом, что они с удовольствием глядели на молодую пару, как-то сразу завоевавшую их симпатии. Железнодорожные служащие и хозяйки с кошелками в руках еще на перроне наперебой предлагали им идти вместе, чтобы не плутать в незнакомом городе. Но видя, что влюбленным совсем не до них, ограничились советом идти не через городок, а свернуть влево, где дорога живописней, и, поднявшись по тропинке вдоль городского вала, выйти прямо к виноградникам.
Высокая крутая гора открылась их взорам. Она была сплошь покрыта виноградными кустами, снег почти весь сошел, и лишь в тени да под каменными террасами еще оставались грязные ноздреватые бугорки. Лоза была уже вся обрезана и окопана. На городском валу раскинули свои ветви яблони, сливы и груши. Ручеек, бегущий внизу, все стремился выскочить из своего теплого ложа и там, где ему удавалось, замерзал, образуя длинные скользкие языки.
Цилька и Ян, поднявшись на гору, с любопытством огляделись. Местность походила на гигантскую перевернутую чашу. Молодые люди стояли среди целого леса виноградных кустов, террасами убегавших вверх и почти скрытых за множеством подпиравших их жердей и кольев. Глядя на эту картину, человек несведущий, пожалуй, отнес бы виноградарство не к сельскому хозяйству, а скорее к строительному делу.
Что касается Цильки, то она по одному кисловатому запаху свежеподрезанной и наливающейся соком лозы даже ночью, в темноте, узнала бы, что неподалеку находится виноградник, а в многоголосом птичьем гомоне без ошибки отличила бы синичку от дрозда, воробья от стрижа.
