Святая святых женщины - [30]

— Почему ты не пришла ко мне в гости, ведь обещала же?

Я ответила. Она согласилась с тем, что причина уважительная, и стала вполголоса ругать Родьку за то, что он, такой-сякой, лодырь окаянный, не помог мне освободиться пораньше.

Мы с Ириной никогда прежде не ссорились, но и не дружили. Породнились уже давненько, но в гости к себе позвала она меня в первый раз. С чего бы это вдруг? — наконец-то возник у меня в голове вопрос. С того самого, — сказала я сама себе, отвечая на этот вопрос, — чтобы подобраться поближе к тебе. Ей, стало быть, поручена эта миссия — выцарапать у нас с мамой сад. Родион ведь уже вышел у нас из доверия, мозги нам запудрить ему не удастся, а Ирина, ничего плохого нам не сделавшая, еще может на что-то рассчитывать. Юдины думают, наверное, что сад уступим мы им добровольно, как отдали квартиру, как две доверчивые дурочки. Ирина уж точно надеется на наше легкомыслие и разговаривает со мной, как с глупенькой. Знает, что я злюсь на Бродьку, и делает вид, что тоже на него гневается. Бранит, чтобы мне угодить. Считая меня честным, принципиальным человеком, подделывается под меня, женщина-хамелеон. В душу пролезть, потом сделать гадость. Так же ведь и Родион действовал, домогаясь квартиры. Чувствуется одна школа. Но ведь дал же тогда он нам урок! И не один! Неужели же мы с мамой опять прошляпим?! Насторожившись, я ждала, что красотка эта дальше скажет. И вот что она мне выдала:

— Юля, попроси свою маму, пусть она уже теперь переоформит свой сад на тебя, чтобы мой непутевый братец не привязывался к ней с требованием "отписать" ему эту ее недвижимость, не мучил бы пожилого, больного человека….

Вот это был трюк! Слова Ирины нужно было понимать так: "Пусть твоя мать перепишет свою собственность на тебя. Ты попользуешься ею, пока она жива (недолго, наверное, осталось старухе небо коптить), а когда отойдет она в мир иной, братишка мой (не дурак же он) заставит тебя через суд продать участок и отберет третью часть его стоимости — Лидину долю".

Если бы мы с мамой не побывали уже в нотариальной конторе и не разговаривали с правоведом, ни за что не разгадала бы я, каков подтекст сказанных сестрой Родиона слов. Человеку, не знающему законов, будь он даже семи пядей во лбу, кажется, что дарственная надежнее завещания. Что если тебе подарили какую-то ценность — это навсегда и никто ее у тебя не отнимет. На самом деле это не так. Только то, что завещано, достанется тебе одному после смерти завещателя, если он не напишет другой документ и не заверит его по всем правилам.

Все это разъяснила нам в свое время нотариус и посоветовала маме, как уже было сказано, не дарить, а завещать мне сад. На сей раз опередили мы своих противников, прикидывающихся друзьями. Совет этой честной женщины помог нам с мамой, доверчивым до глупости, не допустить еще одной ошибки. Юдины, видимо, тоже проконсультировались с кем-то из юристов по этому вопросу, он-то и подсказал им, наверное, за определенную мзду, как нас, Русановых, облапошить…

Не стала я говорить собеседнице, что опоздала она со своим "дельным", "гуманным" предложением. О завещании тоже умолчала. То, что существует такой документ, скрывать от этих мучителей наших следовало как можно дольше, до самой маминой смерти, иначе ведь они раньше времени отправят ее на тот свет. Не стала я также стыдить советчицу мою за то, что вела она себя со мной непорядочно, подло: зачем метать бисер перед свиньями? Ответила спокойно, просто и очень вежливо:

— Извини, Ира, но навязывать маме свое или твое мнение я не стану. Она уже не маленькая и в детство еще не впадает. И пусть сама думает, как распорядиться своей личной собственностью.

К сказанному остается добавить несколько слов: попытка Юдиных одурачить нас с мамой в день переезда возмутила меня до глубины души, но не удивила, так как, повторяю, чего-то в этом роде я от них и ожидала.

Ошеломила меня в этот день моя старшая сестра Галина. На новоселье она явилась, когда все уже сидели за столом. Место ей дали рядом с Михаилом. Опять же неспроста. О чем они толковали друг с другом, выяснилось очень скоро. Выпив "штрафную", Галя перевернула свою стопку вверх донышком, хлопнула по нему ладонью и, сделав мне знак, чтобы я следовала за нею, стала выбираться из-за стола. Я тоже поспешила выйти. Сестра попросила меня проводить ее. Неподалеку от растянувшейся на полквартала пятиэтажки, в которой поселились Юдины и мама, в кооперативном доме, жила с сыном Славиком старшая дочь Галины, Татьяна. Подойдя к ее подъезду, мы остановились.

— Знаешь, почему я так быстро удрала от Юдиных? — спросила сестра.

— Почему же?

— Мишка, он же сидел у меня под боком, сказал мне на ушко: "Давай, Галка, я тебе 1000 рублей — и сад наш"?

Я засмеялась, восприняв это сообщение как глупую шутку.

— Они теперь не отстанут от вас, — продолжала Галя.

Однако я еще не догадывалась, к чему она клонит.

— Залезли вы с мамой в Юдинский капкан, — сестра никак не решалась перейти от вступления к главному. Я по-прежнему молчала, ожидая, когда она перестанет наводить тень на плетень и прямо скажет, чего ей от меня нужно. Наконец-то она решилась открыть свои карты и вот что предложила мне: