Святая, смешная, грешная - [16]

– Костя, – вымолвила я ледяным от страха голосом, – тут труп.

– Где? Какой ещё труп? – выскочил из машины Костя в распахнутой рубашке, придерживая незастёгнутые брюки.

– Там, – зажмурив от страха глаза, тыкнула я пальцем, указывая на открытое окно машины.

В следующую секунду я онемела от страха, вцепившись в Костю. Труп, как в фильме «Восставшие из ада», не открывая глаз, вытянув вперёд руки, стал медленно подниматься. Затем его глаза открылись, взгляд был устремлён перед собой. Заведя машину, труп тронулся с места и медленно поехал к выходу.

Я присела, от стыда, перемешенного со смехом, обхватив голову руками:

– Вот я дура! Как мне в голову могло такое прийти? Ну, а что, – пыталась оправдаться я, – увидела его, а он лежит, точно как покойник, бледный и не дышит.

– Будешь тут бледным, насмотревшись такого, – смеялся Костя. – С другой стороны, всё веселее, чем тупо лежать, ожидая босса. Сразу три жанра – тут тебе и порно, и комедия, и трагедия.

– Трагедия? – спросила я, не вставая с корточек.

– А как это можно назвать? Мужика живьём похоронила! Ты думаешь, он должен от этого смеяться? Зато посмотрел всё бесплатно, лёжа как в VIP-ложе. Ты долго теперь будешь сидеть? Иди ко мне, – сказал Костя и протянул руки.

Мы стояли молча, прижавшись друг к другу, моя голова лежала на его плече, а взгляд устремлён в потолок.

– Нет, это когда-нибудь закончится? – заныла я. – Сегодня что, ночь сюрпризов?

– Ты о чём? – непонимающе спросил Костя, крутя по сторонам головой.

– А как ты думаешь, что это? – спросила я, показывая на объектив видеонаблюдения, установленного под потолком, чуть в стороне от нашей машины.

– Я думаю, – скрестив руки на груди, сказал Костя, – кто-то сейчас смотрит в монитор, откинувшись в кресле, попивая крепкий кофе. А ты что думаешь?

– А я думаю, он дрочит, – сказала я, показав язык монитору.

– Не, я так не думаю, – замотал головой Костя.

– Почему это? Вроде ночь, тишина, думаю, мы засветились по-полной, уверена, он мог приблизить всё, взять крупным планом. Думаешь, это не возбудит?

– Думаю, не только возбудит, а даже перевозбудит! Но мне кажется, – Костя на мгновение замолчал, – на рабочем месте им запрещено этим заниматься.

– Да, ты прав, я даже уверена, что в контракте на работу после пункта «Быть бдительным, пресекать попытки проникновения на охраняемую территорию» ну и так далее идёт пункт «Не дрочить».

Помахав на прощание в камеру, мы рассмеялись, сели в машину и, спустившись на два этажа ниже, остановились возле моей.

– Кать, езжай первой, выедешь за шлагбаум остановись на минутку, произнёс Костя, целуя меня. Миновав шлагбаум, мы выехали на Кутузовский и остановились. Костя вышел из своего «Кайена» и, подойдя к открытому окну моей машины, нагнулся. Целуя меня и слегка мотая головой, так что его кончик носа касался моего уха, прошептал: «Ты – прелесть, обожаю тебя! Я завтра позвоню».

– Не раньше второй половины дня, – чмокнув его в губы, – хочу отоспаться, – сказала я, и, вывернув руль влево, тронулась с места.

Через секунду Костина машина догнала меня по почти полупустому проспекту. Развернувшись в обратном направлении, на пересечении Кутузовского и Рублёвки, мы некоторое время ехали рядом. Послав в открытое окно тысячу воздушных поцелуев, Костя «ушёл» вправо, к своей уже спящей высотке. А я в прекрасном настроении, врубив погромче музыку, помчалась по блестящему асфальту, по которому, видимо, совсем недавно прошлись поливочные машины. Но, как говорится, «недолго радовалась девица». От Триумфальной арки, словно вор из подворотни, выскочил он. Кто «он», думаю, не трудно догадаться. Он выскочил такой радостный, возбуждённый, как будто, это не я, а он полчаса назад занимался сексом. Я остановилась, по инерции проехав метров десять, не выходя из машины, открыла окно.

– Доброй ночи, гражданочка, куда это мы так спешим? – представившись, завёл он знакомую всем песню.

Он нагнулся к открытому окну, видимо, осматривая, кто ещё есть кроме меня в салоне, одновременно принюхиваясь. А вдруг, кроме как за превышение скорости, можно получить ещё и за употребление. «Славу богу, как в воду смотрела, и не стала пить вино», – пронеслось у меня в голове.

– Документики предъявите, пожалуйста.

Принципиально не даю взятки, бесит просто, выворачивает от всего этого – и от того, что даю, и от того, что они берут. Но если в самых крайних-крайних случаях всё же приходится совать, настроение на полдня испорчено. Сама нарушила. Не нарушай – не будет необходимости давать. «Или всё равно будет?» – бормотала я, про себя. С другой стороны, как должна ехать девушка после такого вечера по пустому ночному Кутузовскому проспекту? После вечера, наполненного столькими впечатлениями, неожиданными сюрпризами, головокружительным сексом – ползти как черепаха или желать поскорее принять ванну и рухнуть в свою постель? Всё это, конечно, веские аргументы, но ты уверена, что этому лейтенанту они тоже покажутся таковыми?

– Асфальт только что полили, тормозной путь увеличивается, а Вы превышаете скорость, – он показывал мне радар с красными цифрами «115».

Кать, оторви свою задницу, иди к нему в машину, пусть оформляет протокол, и пофигу, откуда ты летишь и то, что время четвёртый час ночи и ты уже засыпаешь за рулём. Задницу отрывать никак не хотелось, а вот спать – очень, видимо, это был как раз тот случай, когда дать придётся. Я стала доставать из сумочки права, искать где-то в бардачке страховку, незаметно сунув между ними тысячу.