Святая Русь. Книга 2 - [15]
Войско, посланное на Олега Филипповым постом, вернулось к Рождеству. Гнали стада, вели полон. Но скот приходило забивать — не было сенов, запасенные копны вокруг всей Москвы пожгли и разволочили татары, и сено то, раструшенное со снегом и грязью, уже не годилось в корм самой нетребовательной скотине. Скот забивали, кормили народ, полон расселили по опустевшим деревням и селам, и все одно не было серебра, нечем было платить дань, новонасельники нуждались и в том, и в другом, и в третьем, иные потихоньку разбегались, возвращаясь к себе, за Оку. А Олег уже вновь, собравши неведомые силы, подступил к Рязани, откуда бежали с позором, почти без бою, посаженные там московские наместники…
При этом большое путалось с малым, хворали малыши, недомогала простуженная в бегах Авдотья. Не хватало дубовой драни. Роптал посад. Хитрые фряги строили препоны, мешали сурожской торговле. Со многих волжских градов своих данщиков приходило убирать. Не было соли, в оттепель под Рождество пропало неисчислимое количество пудов свежей мороженой рыбы.
Акинфичи, стараньями Свибла (которого Дмитрий и любил, и ненавидел порой, и тряс за отвороты ферязи, подозревая в лукавых изменах, и вновь винился пред ним, и вновь приближал) захватившие премногую власть в думе, ссорились теперь со смоленскими княжатами. Иван Мороз и Бяконтовы тихо недовольничали засильем Акинфичей. Федор Кошка с каждый наездом из Орды пенял князю, что дела идут не путем, нет серебра, и он не может тамо, в Орде, удоволить надобных княжеству вельмож ханских. Сам купил родовое место Василия Вельяминова и теперь отстраивал новый терем, выше и роскошнее прежнего.
— Для своих затей серебра небось хватает у ево! — ярился Дмитрий и понимал, что неправ. Строились все и, значит, верили в прочность власти, в то, что князь их защитит, а летошнее разорение — лишь нелепая случайность, беда от несогласия воевод (Свибла в осенней беде обвиняли многие). Пусть строят! Будет что защищать! Сам домовитый, это князь понимал хорошо.
И все же пришлось печи пока сложить из простого кирпича, и от иноземного дорогого стекла отказаться на время, и половики постелить в горницах домотканые, свои, вместо сгоревших бухарских многоцветных ковров, и белую посуду, из далекого Чина привозимую, нынче не покупали в княжеские терема. И все это было сполгоря, суета сует и всяческая суета, все то претерпеть было мочно, лишь бы не потерять главного: великого княжения владимирского, ставшего московским!
Власть определяет все: зажиток, силу княжества, независимость церкви русской от угрожающего многоликого натиска латинов. И само бытие языка русского, как верил и знал Дмитрий, впрямую зависело от того, сохранит ли он власть, удержит ли в едином кулаке зависимые от него княжества, те же Ростов, Белоозеро, Кострому и Ярославль, удержит ли Новгород со Псковом, сохранит ли достигнутое превосходство над Тверью и Нижним Новгородом? По то и на Олега Рязанского посылал рати! Оправдывал тем самого себя, чуя, что с Олегом зарвался — и был неправ, хоть и толкали его Акинфичи, всем кланом толкали на эту прю!
Вечерами, когда стихала настырная работа топоров и молодечная наполнялась храпом спящих воинов, Дмитрий проходил в верхние горницы, в укромные и тесные покои жены. Теплилась единая свеча в высоком свечнике, да золотились оклады икон от лампадного пламени. Похрапывала сенная девка в углу. Авдотья лежала без сна, успокоенная, протягивала к нему, выпрастывая из-под одеяла, исхудавшие руки.
— Полежи со мной, донюшка! — тихо просила. — Только не трогай меня!
И князь, понимая, что причина болезни жены только он, заставивший ее бежать сразу после родин из обреченного города, молча прятал лицо в распущенных на ночь волосах Авдотьи и тихо вздрагивал плечами в задавленном всхлипе. Авдотья гладила его по волосам, перебирала буйные княжеские вихры, шептала:
— Ничего, ладо мой, ничего! Переживем, выстанем!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Смоленскому княжеству, в иной исторической судьбе способному стать во главе складывавшей киевской (позднее ставшей киевской!) славянской державы, трагически не повезло. Страна начинала расти и объединяться с окраин — окраинного Новгорода, окраинного Киева. Стоявший в центре русских земель и на скрещении великих путей торговых Смоленск остался как бы не у дел. Долго и могущественно влиял он на судьбы Руси Великой, но укреплялся Новгород, рос Киев, подымалась некогда безлюдная залесская Русь… И все еще был Смоленск великим, и все еще очень и очень многое зависело от решений его князей, от их могущественной поддержки.
Но вот явилась Орда, но вот из небытия, из лесов и болот Балтии стало стремительно расти литовское княжество, и Смоленску, добровольно передавшемуся под власть Орды, не то что расти вширь, но и попросту отбиваться от грозного западного соседа становилось все трудней и трудней. А тут и Москва в свою очередь потянулась уже с востока к окраинным землям смоленским, отобрав от смоленских Ростиславичей Можайск, а там и на Брянск уже налагая тяжелую руку, а там уже и в споры с Литвой властно вмешиваясь не раз и не два. И княжата смоленские начали разбегаться, искать иных уделов, переходить на службу той же Москве. А хрупкую гордость свою, и гневливость, и спесь, и славу великих пращуров — Рюриковичей — уносили с собою, хранили в памяти, даже становясь порой простыми боярами московскими. Напомним, что и родоначальник ярославских князей, печально знаменитый Федор Чермный происходил из смоленских княжат.
Роман охватывает сорокалетний период русской истории второй половины XIII в. (1263–1304 гг.) и повествует о борьбе за власть сыновей Александра Невского - Дмитрия и Андрея, об отношениях Руси с Ордой, о создании младшим сыном Невского Даниилом Московского княжества как центра последующего объединения страны.
Дмитрий Балашов известен как автор серии романов «Государи московские». В книге «Похвала Сергию» писатель продолжает главную тему своего творчества - рассказ о создании Московской Руси. Героем этого романа является ростовчанин Варфоломей Кириллович, в монашестве Сергий Радонежский. Волею судеб он стал центром того мощного духовного движения, которое привело Владимирскую Русь на Куликово поле и создало на развалинах Киевской Руси новое государство - Русь Московскую.
В романе «Ветер времени» – события бурного XIV века, времени подъема Московской Руси, ее борьбы с татаро-монголами, образ юного князя Дмитрия Ивановича, будущего победителя на Куликовом поле. Роман отмечают глубокий историзм, яркость повествования, драматизм интриги.
Это шестой роман цикла «Государи московские». В нем повествуется о подчинении Москве Суздальско-Нижегородского и Тверского княжеств, о борьбе с Литвой в период, когда Русь начинает превращаться в Россию и выходит на арену мировой истории.
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
"Младший сын": Роман охватывает сорокалетний период русской истории второй половины XIII в. (1263–1304 гг.) и повествует о борьбе за власть сыновей Александра Невского - Дмитрия и Андрея, об отношениях Руси с Ордой, о создании младшим сыном Невского Даниилом Московского княжества как центра последующего объединения страны. Роман «Великий стол» охватывает первую четверть XIV века (1304–1327гг.), время трагическое и полное противоречий, когда в борьбе Твери и Москвы решалось, какой из этих центров станет объединителем Владимирской (позже - Московской Руси). "Бремя власти": Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.