Священный лес - [55]

— Возьми это, — говорит он. — Если хочешь быть сильным в Согуру, — а это ведь страна, в которой много колдунов, — нужно, чтобы ты держал это в руке.

— Ты думаешь, что это очень полезно? — раздраженно говорит Жан.

— Да, да, это очень надежно.

Неподалеку от границы кантона, на перекрестке троп, он падает ниц на землю, скрестив руки, и остается в таком положении несколько минут.

Мы входим в Эйсеназу, первую деревню кантона Уламаи. Поговорив с жителями, Вуане подходит к нам, опустив голову.

— Лучше, если я не пойду дальше, — говорит он. — Тома, если их принуждают, становятся злыми. Надо быть осторожным.

Мы не настаиваем и просим другого проводника. Против всякого ожидания, жители указывают мужчину, который будет нас сопровождать. Вуане берет себя в руки и занимает место во главе колонны.

Путь, ведущий прямо в Согуру, проходит через лес, в котором совершается обряд инициации. Чтобы не сердить ведунов, мы выбираем кружную тропу, гораздо более длинную и утомительную.

В деревушке, названия которой я не знаю, нас поджидает человек в крагах. На другом конце деревни сидят на корточках старейшины. Ни один не встает, чтобы поздороваться с нами. По словам гонца, первоприсутствующий на татуировке и кантональный вождь идут нам навстречу.

Первоприсутствующий на татуировке? Разве это не Зэзэ?

— Уже нет, — с беспомощным жестом отвечает Вуане. — Его сменили.

Это внезапное смещение убедительно говорит о том, насколько ожесточены наши враги.

Вуане хочет покончить со всем как можно скорее и торопит нас идти прямо к вождю. Человек в крагах соглашается провести нас новой тропой, огибающей священный лес. Наскоро вырубленная, она щетинится острыми пеньками от срезанных куп-купом деревьев. Вуане шагает во всю мочь, Мы не хотим отставать от него.

Внезапно из чащи совсем рядом с нами раздается хриплый голос Афви. Я останавливаюсь; сквозь сетку лиан и ветвей видны силуэты мужчин и среди них большая черная маска.

— Живо, живо! — кричит наш проводник и бежит к деревне.

Не очень понимая, в чем дело, мы следуем за ним.

Мы уж знаем Афви, мы татуированы. Зачем же нам бежать от Великого Духа? Священная музыка позади смолкает, мы переходим на обычный шаг.

Тропа начинает спускаться. Между деревьями показались крыши хижин: Согуру. Это первая из виденных мной деревень тома, которая расположена во впадине, а не на вершине холма. В спокойном воздухе поднимается несколько синих дымков. Согуру — большая деревня. Я с удивлением вижу много прямоугольных хижин. Мы приближаемся. Ни одной женщины перед дверьми, ни одного старейшины.

Едва мы переступили границу из лиан, как со всех сторон внезапно появились мужчины. С непроницаемыми лицами они вмиг окружили нас. Я по обычаю попросил через Вуане хижину для отдыха и воду. Никто не ответил. Враждебный круг сжимается. Мы уселись на землю, пытаясь сохранить непринужденный вид.

Наконец появляется кантональный вождь. Он обращается к нам на языке тома, хотя говорит по-французски, и требует, чтобы Вуане переводил. Решение стариков бесповоротно: они окончательно отказываются разрешить нам снимать что бы то ни было. Тайны тома не для белых. Они готовы помочь нам в любом другом деле, но не хотят больше ничего нам открывать.

Я пытаюсь объяснить им наши намерения.

Мы никогда не применяли силу или хитрость, чтобы узнать тайны священного леса. Некоторые тома открыли их нам, своим друзьям, потому что доверяли нам. Мы обещали ничего не рассказывать женщинам и билакоро и никогда не покажем фильм в Африке. Мы готовы еще раз дать письменное обязательство. Если нам можно будет присутствовать на церемонии, мы не станем ничего снимать без их разрешения.

Тут к нам подходит незнакомый старик. «Руководитель татуировки», — шепчет Вуане. Старик приказывает мужчинам удалиться в лес, резким топом бросает Вуане несколько отрывистых фраз и уходит.

Мы остаемся одни. Вуане посерел от ужаса.

— Старик сказал, что это я привел вас сюда, что я должен умереть и вы тоже.

Мы с Жаном смотрим друг на друга.

Нас трое безоружных. Невозможно предвидеть, что нас ждет. Прежде всего не следует проявлять пн малейшей нервозности. У нас есть только одно средство произвести на них впечатление: оставаться спокойными.

Жан встает, точными движениями заряжает свою «лейку» и, приложив глаз к видоискателю, ждет.

Вокруг нас возникает шум, он усиливается, хотя площадь по-прежнему пуста. Я чувствую покалывание в сердце.

— Готово, — бормочет дрожа Вуане, — сейчас они нас убьют.

В одну минуту мы окружены тома. Их, должно быть, около трехсот. Они невозмутимы, и это пугает меня больше, чем ярость, которую мы только что видели на их лицах. Фиштэ флегматично делает снимок за снимком. После долгого молчания кантональный вождь переводит мне слова старика.

— Если вы останетесь здесь, — говорит он, — люди также останутся вокруг вас. Вы не сможете пошевелиться. Вы не получите ни хижины, ни огня, ни воды.

Вуане умоляет нас не настаивать:

Теперь нам нужно уйти, патрон, нужно уйти.

К сожалению, мы вынуждены отступить и уходим, окруженные дюжиной мужчин. Они провожают нас, не говоря ни слова, до первой деревни и, лишь расставаясь, коротко прощаются: