Священный лес - [38]

В лесу непосвященными завладевают знахари. Разбив детей на несколько групп, они тут же без всяких околичностей начинают их татуировать.

— Бывает больше двухсот ребят, — поясняет Вуане, — так что приходится резать много спин.

Не все дети одинаково переносят пытку. Некоторые так кричат и отбиваются, что знахари удовлетворяются нанесением двух-трех царапин с каждой стороны; другие, напротив, требуют все новых рубцов, чтобы доказать свою храбрость. Как правило, в день торжества делают не больше трех рядов насечек, а за время стажировки в лесу каждый год прибавляют по одному ряду[36].

После татуировки дети ложатся на циновки, и зоги, простирая свой вилкообразный жезл, произносит сакраментальные слова: «Отныне вы тома».

Затем вестники объявляют женщинам, что их дети пожраны Великим Духом. Матери встретятся с ними, живыми и здоровыми, когда они будут переварены и извергнуты.

Обряд татуировки не безопасен: один и тот же нож, одни и те же шипы применяются без всякой дезинфекции ко многим детям. Знахари смазывают рубцы лекарством собственного изготовления — из коровьего навоза, и простые порезы часто превращаются в гнойные раны. Обычно сопротивляемость организма тома побеждает инфекцию. На заживление рубцов требуется около месяца, и все это время дети не должны ни купаться, ни заниматься чем-либо утомительным.

Клеймо, или печать Афви, выглядит как линия вертикальных припухлых рубцов, начинающаяся от сосков и поднимающаяся широкой дугой между лопатками к затылку.

Бывает, что новопосвященные умирают в результате татуировки, но это исключительные случаи, и Зэзэ пользуется большим престижем, потому что за семь инициаций, которыми он руководил, не умер ни один ребенок.

Этот внешне варварский обычай можно объяснить образом жизни тома. Первые два года ребенок не покидает спины матери. Он невольный участник всей деревенской жизни — и танцев, и полевых работ. Но стоит ему начать ходить, как он предоставлен самому себе. Он ест и спит, играет с товарищами или гуляет в лесу, когда ему хочется, не страдая от запретов, которым подчиняются маленькие белые. Любопытно отметить, что несчастные случаи в этот период крайне редки.

В глазах племени ребенок как бы беспол и не является еще членом общины. В период полового созревания он должен умереть как ребенок, чтобы возродиться мужчиной, сознающим свои права и обязанности перед другими. Следует признать, что практика инициации, если совлечь с нее мистическую оболочку, соответствует происходящему в действительности превращению. Она заставляет мальчика превозмочь детские страхи и требует от него большой выносливости. Но этого испытания было бы недостаточно, если бы оно не сопровождалось длительным пребыванием в лесу. Ребенок знает уже великие тайны племени, но он еще не способен выполнять свою роль мужчины и выносить тяжелую жизнь в бруссе. Он должен научиться всему, что полезно знать тома.

Прежде всего мальчики строят в испытательном лагере небольшую деревню — позже они сумеют построить хижину для своей семьи. Они корчуют и возделывают участки, сеют и выращивают рис, собирают плоды пальмы для выжимки масла; вскоре они умеют отличать все съедобные плоды в лесу, выслеживать дичь и охотиться с собаками. Они сами ткут полоски хлопчатобумажной ткани для своих бубу и в свободное время изготовляют рабану[37]. Весь излишек произведенного ими поступает к родителям.

Кроме этого чисто практического воспитания, мальчики получают здесь и моральную подготовку. Хранители фетишистского культа открывают им великие традиции племени: имена лесных духов и героев, способы изготовления лекарств и ядов, искусство истолкования воли духов по орехам кола и чтения знамений во время жертвоприношений, запреты и ритуал фетишистских церемоний.

В этой системе обучения важное место занимает искусство взаимного общения при помощи звука. Мы уже знаем, что тома могут передать барабаном или свистком любые вести. Год назад нам довелось убедиться в этом довольно любопытным образом: мы записали танец «людей-птиц» в сопровождении маленького деревянного барабана и воспроизвели запись перед жителями Ниогбозу. Во многих местах они без всякой видимой причины разражались смехом. Подозревая истину, мы повторили опыт. Смех возобновлялся в тех же местах. Вечером я попросил нашего переводчика Проспера Зуманиги объяснить причину этих взрывов веселья.

— Барабаны мололи чепуху. У тома они говорят, как рожок кавалеристов, по звукам которого сразу становится известно, пришла ли пора обедать или командир требует адъютанта.

Дети учатся еще одному важному искусству: заставлять говорить Афви. Исполнение священной музыки подчинено очень строгим правилам. Ни малейшей вольности со стороны исполнителей не допускается. Чтобы достичь полного единообразия, дети упражняются все время своего пребывания в бруссе. Что касается музыки, то создается впечатление, что музыка у тома, священная или светская, составляет монополию нескольких привилегированных лиц. Действительно, существуют небольшие оркестры, вроде того, какой однажды сопровождал нас при переходе, которые странствуют по стране подобно трубадурам, чтобы присутствовать на каждом большом празднестве и сопровождать важных персон в их передвижениях.