Священное воинство - [46]

Эта демонстрация силы привела к тому, что антиохийцы сами попросили о мире. Как и в Иерусалиме, Саладин снова оказался более великодушным, чем требовала мудрость: он дал им семь месяцев для подготовки мирной сдачи города, полагая, что до появления европейских армий остается еще не один год.

Уладив дела на севере Сирии, султан повернул на юг, к Галилейскому морю. Две крепости госпитальеров — Бельвуар и Сафед давно затрудняли для его войска прямой доступ в Палестину со стороны Дамаска. Теперь Саладин взял обе без особого труда. В это же самое время пришел конец и другому гнезду крестоносцев: брат Саладина после восьмимесячной осады взял Керак, бывшую крепость Шатийона, проклятие дороги паломников. Теперь султан стал хозяином всех земель по обе стороны реки Иордан.

Победоносная северная кампания укрепила в его воинах гордость борцов за ислам. Во время штурма крепости Сафед один из советников султана, прежде чем приказать сделать очередной выстрел из баллисты по стене замка, повернулся к Саладину и процитировал пророка: «Есть два ока, которых никогда не коснется адский огонь, — одно вечно бодрствует на службе Аллаху, а другое плачет от страха перед Ним». Мусульмане шли в битву с «боевыми стихами» Корана на устах: «Как только минут священные месяцы, начинайте сражаться с неверными и уничтожайте их повсюду, где встретите, захватывайте их в плен, осаждайте их укрепления, выслеживайте их и заманивайте в ловушку».

Джихад был знаменем войны за веру ислама, но он был и делом совести правоверных мусульман. Их армия воевала с захватчиками-крестоносцами, а каждый мусульманин в своей жизни должен был вести собственный «джихад сердца» против своих пороков, «джихад слова» — против сквернословия, «джихад рук», запрещающий самочинное насилие, и, конечно, «джихад меча» — собственно сакральную войну с неверными.

Король Ричард не мог недооценивать страстную решимость своих противников воевать за веру.

Летом 1188 г. Саладин совершил вторую серьезную ошибку. Около года у него в заложниках находился бывший король Иерусалимский. Поскольку его королевство стало призрачным, сам Ги Лузиньян казался султану неопасным. Саладин был готов освободить короля, если тот поклянется, что навсегда отказывается от притязаний на бывшее королевство, никогда не поднимет оружия против мусульман и сохранит верность своему освободителю, а кроме того, в скором времени покинет Восток. Кроме того, за короля лично просила королева Сивилла, а султан был чувствителен к просьбам женщин. Помимо всего прочего, у Саладина были и свои политические соображения: ему хотелось противопоставить Конраду Монферратскому соперника в лице Ги, чтобы, по возможности, внести раздор в стан противника. Так или иначе, в июле 1189 г. экс-король Иерусалимский был освобожден.

Он сразу же нарушил свою клятву, заявив священникам, что она была принята по принуждению, после чего те тут же освободили Ги от всяких обязательств. Вскоре Лузиньян появился в Тире, где имел наглость потребовать ключи от города у маркиза Монферратского. Сначала тот смиренно ответил: «Я лишь служу королям, которые находятся за морем и не давали мне полномочий передать вам город», — но вскоре дипломатические формальности закончились, и Конрад проявил ледяное презрение по отношению к бывшему королю. Он обвинил Ги в неумении воевать и заявил, что тот утратил все королевские права после катастрофы под Хаттином. Более того, Конрад, чувствуя себя последним героем королевства, сам заявил притязания на трон. После этого Ги бесцеремонно выпроводили из города. Расчеты Саладина на соперничество двух правителей кое в чем оказались верными.

Несмотря на свою распрю, оба претендента на трон все же сумели договориться о судьбе остатков армии крестоносцев. Конрад позволил Ги набрать в Тире отряд для ведения военных действий за пределами города. Он это сделал отчасти потому, что хотел немного разгрузить Тир, переполненный беспокойными солдатами, не имевшими конкретного дела, отчасти — поскольку сам не имел особого желания сражаться вдали от защищаемого им города. До конца года Ги сумел организовать подобие нового войска. Его основу составили семьсот рыцарей, в основном госпитальеров, во главе с самим магистром де Ридфором, к которым присоединилось еще до тысячи воинов. Затем это войско усилили первые отдельные крестоносны, прибывшие из Дании и Голландии. Снова зазвучали призывы к священной войне, и у многих на устах были слова пророка Исайи: «Я доставлю твои семена с севера и с запада, чтобы ты мог собрать все свое воедино. И я велю северу: отдавай! И велю югу: не препятствуй!»

В августе 1189 г. это новоиспеченное войско крестоносцев стояло у стен Акры, в восьми лигах от Тира. Саладин решил прислать туда подкрепление, но несколько опоздал. Город уже был окружен со всех сторон, а сил защитников недоставало, чтобы победить возродившегося и полного решимости противника. Саладин, армия которого растянулась от Алеппо до Керака, не мог эффективно пресечь эту новую угрозу. Крестоносцы с одной стороны организовывали нападения на город, а с другой — защитили себя от контратак мусульманской конницы с помощью огромной траншеи. Они одновременно и нападали, и оборонялись и не могли ни продвинуться вперед, ни отступить.