Священная война. Век XX - [9]

События начала Отечественной войны на этом участке границы, где слышали мы прочитанные вслух слова Фучика, до недавнего времени были слабо изучены.

...В то самое время, когда гитлеровцы на сопредельной стороне посыпали песком улицы Кристынополя, Грубешова и других пограничных городков, чтобы ночью бесшумно подвести свои танки до самой реки, на заставе, расположенной в пяти крестьянских хатах возле притока Буга, послышалась музыка.

Старшина заставы Иван Григорьев, уроженец Пскова, поманил на воздух заместителя политрука токаря ленинградского завода имени Свердлова Петра Бродова и сказал ему:

— Зачем сидеть в духоте? Погодка установилась как по заказу! Забирай баян — поиграем...

Бродов вышел с баяном в яблоневый сад и присел на скамейку.

Свет полной луны пробирался сквозь листву, освещал дорожку. Бродов, глубоко вдыхая свежий воздух, глядел на деревья, усеянные завязавшимися плодами, и думало том, что в этом году будет обильный урожай фруктов. Тем временем старшина принёс «хромку», и друзья заиграли для начала «Катюшу». Знакомая мелодия долетела до старой мельницы, стоявшей около плотины у освещённого луною озера. Она пробиралась в гущу леса, что сплошной стеной подходил к заставе. Звуки баяна и гармони растекались по лугу, ведущему к реке. Слышали музыку и немцы на той стороне.

Вскоре под яблонями стало людно. Сюда собрались пограничники, свободные от службы. Те, кому не хватило места на скамейке, рассаживались прямо на траве.

«...Броня крепка, и танки наши быстры!» — затянул кто-то, и песня под аккомпанемент баяна и гармошки разнеслась вокруг. Потом затеяли пляску, а когда повар Юрий Тимонев стал отбивать «русского», послышались аплодисменты и на другом берегу Западного Буга.

Как раз напротив, метрах в трёхстах, была расположена немецкая застава. То ли не сменённые вермахтом немецкие пограничники не знали ещё сами, что произойдёт на исходе этой ночи, а быть может, они хотели ввести в заблуждение гарнизон советской заставы аплодисментами и одобрительным криком «хох»...

...Ближе к полуночи Бродов резко сжал мехи любимого баяна и сказал, вставая:

— Ну ладно. Повеселились — и хватит. Теперь, кому в наряд идти, готовьтесь. Остальные — отдыхать.

Придя в комнату, Бродов поставил на тумбочку баян, приготовил выходное обмундирование — утром он собирался сходить в соседний городок, — затем проверил автомат, пистолет, гранаты и лишь после этих вошедших в привычку приготовлений лёг спать.

Как тысячи других пограничников, Бродов в четыре часа ночи был разбужен орудийным грохотом. Вместе с ним соскочили с постелей другие пограничники. Поспешно натягивали брюки, сапоги. Но одеться успели немногие. Вражеский снаряд угодил в помещение заставы.

Хватая в облаках дыма и пыли оружие, запасные диски, пограничники выскакивали во двор. Многие из них были полураздеты, но с автоматами и винтовками. Некоторые воины так и остались на койках, сражённые осколками первых снарядов, выпущенных с противоположного берега в упор по заставе...

Из самой большой хаты, что стояла в центре двора, пограничник Тихомиров и заступивший часовым по заставе Фролов выкатили «максим». Но в ту же минуту осколок фашистского снаряда попал Тихомирову в горло. Пулемётчик, заливаясь кровью, рухнул на землю, освещённую багровым пламенем пожара. Пограничники бросились к Тихомирову на помощь, но было уже поздно, пока раненого несли к блокгаузу, он скончался.

Гитлеровцы вели непрерывный огонь по заставе и дотам, сооружённым в лесу на дальних тылах пограничного участка. Все хаты заставы, за исключением одной, крытой железом, сгорели сразу. В уцелевшей хате, кроме ленинской комнаты, столовой и кухни, помещался склад боеприпасов. Старшина заставы Иван Григорьев вместе с поваром Тимоневым, рядовыми Василием Барановым и Фроловым, переползая под огнём врага, перетащили в блокгауз гранаты, патроны и два ручных пулемёта. Вылили последнюю воду в кожух «максима». Достать воды больше не удалось, колодец во дворе заставы засыпало землёй и кирпичами.

Разобрав патроны и гранаты, пограничники почувствовали себя спокойнее, хотя всё вокруг полыхало. Подсчитали силы. Оказалось, что в блокгаузе 23 человека. Те, кто находился в наряде и был отрезан внезапным нападением, расположились на левом и правом флангах участка границы, остальные погибли в помещениях заставы. Погиб, вероятно, и начальник заставы, ушедший домой после проверки нарядов незадолго до нападения. Его домик, разбитый снарядами, догорал. Политрук заставы Раков находился на сборах. Казалось, лишившаяся основных командиров застава могла быть легко смята врагом. Да не тут-то было! Уцелевшие защитники продолжали оставаться на посту.

В 4 часа 45 минут фашисты прекратили артиллерийскую подготовку.

От зданий советской заставы остались лишь печки да чёрные дымоходы. Весь двор был засыпан кирпичной пылью, перемешанной с сажей.

Убеждённые в том, что ничто уже не помешает им продвигаться в глубь советской территории, гитлеровцы стали волнами переходить границу. Обстреливать их издалека не было смысла, да и лес, острым клином подходящий к самой реке, мешал вести точный огонь.