Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V - [34]

Так как сеть епархий была дополнена Магдебургом и его викарными епископствами в славянских странах, так же как Бамбергом, монастыри стали основываться чаще. Среди них было много женских аббатств. В одном епископстве Хальберштадт их насчитывалось пять, среди которых самым известным было Кведлинбургское. В этих монастырях встречались дочери и вдовы представителей саксонской аристократии. Самые древние центры монашеской жизни (достаточно упомянуть, в частности, Ставело, Горц, Виссембург, Рейхенау, Сенкт-Галлен и Корвея) сохраняли сильную жизнеспособность, которую пробудила реформа на своем излете. Аббаты и аббатисы принадлежали той же среде, что и епископы, и проявляли то же стремление к большим начинаниям. Женщины в этом ничем не уступали мужчинам.

Напомним, что Оттон III действовал под руководством своей тети Матильды, аббатисы Кведлинбургской, регентши королевства. Вспомним также о его сестре Софии, аббатисе Гандерсхеймской, которая так часто сопровождала императора в его поездках. Не обладая титулами, эти женщины уже были принцессами империи.

Искусство и письменность процветали в епископствах и монастырях. Архитектура перенимала каролингские принципы, совершенствуя их. Множество зданий демонстрируют мастерство строителей той эпохи, начиная с Верденского собора до Сант-Аббондино в Коме. Сен-Панталеон в Кельне, собор Святого Михаила в Гильдесхейме вызывают у нас восхищение. Многие из этих церквей сохранили неф, поднимающийся во всю высоту здания, закрытый двумя хорами с башенками по бокам. Некогда роскошное убранство сохранилось хуже. В Гильдешейме великолепные бронзовые двери и распятие дают нам представление о том, какими они были. Красота богослужебных книг, молитвенников и часословов, вышедших из мастерских Триры или Рейхенау, превосходила каролингские рукописи. Византийская или мёзская слоновая кость и металлические пластинки, декорированные драгоценными камнями, украшали переплеты. Служба не поглощала всех сил церковников. Наука обогащала набожность. Епископы вслед за аббатами открывали школы. Бруно Кельнский лично занимался своей. Они спорили из-за лучших преподавателей, которые переезжали из одного оплота науки в другой. Оттону III нравилось сравнивать Отрика Магдебургского с Гербертом Орильякским. В библиотеках хранилось достаточно их рукописей. Более всего их было в Рейхенау и Боббио. Каталоги этих библиотек насчитывали несколько сотен наименований. Классические языки изучались с любовью. Хротсвита, канонисса Гандерсеймская, писала пьесы в подражание Теренцию и воспела славу Оттона I в «Vita». Право также не оставалось без внимания, так как оно позволяло провести границу между мирским и духовным, создавая наследие, в котором сторонники реформы впоследствии будут черпать свои аргументы. Все формы интеллектуальной и культурной жизни, казалось, пополнились мощным потоком свежих жизненных сил. Не будет преувеличением, разумеется, назвать этот порыв возрождением. Его переживала не только империя, однако несколько самых активных очагов этого преображения оказались в ее пределах, в том числе и в германских землях. Для Германии, особенно для ее искусства, время правления Оттонов и первых Салиев стало «золотым веком по богатству и разнообразию художественных творений».[10]

Таким образом, Восточная Франкия, которую саксонские правители возглавили в начале X в., претерпела глубокие изменения, пока через сотню лет их не сменили франконцы. Она разрослась; объединение двух королевств значительно расширило его территорию и усилило видимость разнообразия. Эта совокупность земель разнилась своими ресурсами, но также сложностью проблем, с которой сталкивались ее правители. Трудности, вызванные экономической деятельностью и социальными переменами, постоянно возрастали. Каким образом в этих условиях могла действовать власть? Каким силами монархам удавалось, используя средства, слабость которых мы видели, поддерживать целостность столь разнородной конструкции?

Скудные средства

Была ли империя монархией? Ответ не может быть однозначно утвердительным. Надо принять в расчет значимость аристократии, вопрос, который никогда серьезно не рассматривался. Как ясно говорит Роберт Фольц, режим был аристократическим; монарх им только руководил.[11]

Первый король Восточной Франкии, избранный не из каролингской королевской семьи Конрада, был для знати настоящим монархом. Именно представители аристократии желали этого разрыва с традицией. Руководитель, которого они избрали, должен был быть и оставаться одним из них. Напомним, что Генрих I понимал это настолько хорошо, что заключал со своими выборщиками дружеские договоры; нельзя было яснее признать, что он считает себя первым среди людей равной значимости. Его сын, Оттон I, действительно старался подчеркнуть свое превосходство, пытаясь сделать из герцогов подчиненных, но даже его преемникам не удалось упразднить одну процедуру, подтверждающую законность их восшествия на престол. Все должны были пройти через выборы. В империи, еще в большей степени, чем во Франции, был оправдан знаменитый наглый ответ графа королю, спросившего, кто его сделал графом: «Кто тебя сделал королем?» Без сомнения, когда личная власть правителя была сильна, выборщики вели себя сдержано, и иногда их голосование напоминало формальность. Между тем еще в 1053 г. знать не собиралась отказываться от своих прав, соглашаясь на выбор, сделанный Генрихом III, только при возможности сохранить право отменить свое решение, если четырехлетний ребенок, которого император намеревался сделать своим преемником, проявит себя неспособным выполнять эту функцию. Их участие в правлении не ограничивалось назначением правителя. Значительные решения принимались, как правило, только решением