Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V - [119]

, башмак из ремешков, обувь мужланов, так как у сельских жителей, попавших в беду, существовал когда-то обычай надевать его на шест и собирать войско под этим знаменем удачи. Среди бедняков зародилась надежда, слишком красивая, чтобы когда-нибудь стать реальностью!

Но что император, которого бедняки предполагали сделать патроном своей деревенской конфедерации, мог для них сделать? Не более чем князья, которых более всего занимала бесперебойная работа их административных органов, и магистраты городов, считавшие нищих общественно опасной прослойкой. В повседневной реальности политической деятельности не хватало размаха. Поэтому и слишком смелые притязания, чтобы не иссякнуть, прятались и превращались в мечты и вымыслы. Империя снова стала идеей, страстью; история приписывала ей прославленные деяния. Карл Великий был «немцем, смелым немцем», утверждал Брант, использующий в своих патриотических призывах совсем другой тон, чем в эпопее «Корабль сумасшедших», великий император, «Франк, но не француз», подчеркивает он, некогда объединивший христиан. Пусть его преемникам покоряться все земли, пусть они установят мир и веру повсюду: вот их первостепенная задача. Брант, доктор права, не был горячей головой. На протяжении двадцати лет он управлял административными службами Страсбурга. Другой документ, не менее загадочный, заводит нас еще дальше в область нереального. Автор «Ста глав» не подписал свое произведение, но с большой долей уверенности можно сказать, что он относился к образованным кругам общества, как Брант, и был приближенным князя, вероятно, самого Максимилиана. Его обычно считают «революционером Верхнего Рейна». Патриотизм побудил его строить планы, выражавшие безудержный мессианизм. Первые люди на земле, по его мнению, говорили на немецком языке, и все хорошее, что когда-либо было создано, было немецким. Спаситель пришел на землю только, чтобы искупить грехи других народов, которые охватили весь мир латынь и римское право служили для них ядом. Но однажды придет император, который исправит все эти ошибки и восстановит германское господство, единственно способное обеспечить человечеству силу и чистоту. Конечно, было бы преувеличением видеть в «Революционере» выразителя мнения всей нации. Его речи существуют только в единственном рукописном экземпляре. Тем не менее, показательно, что самая смелая версия «Reformatio Sigismundi» была напечатана в девять приемов до 1522 г. Печатники не стали бы входить в расходы, предлагая эту книгу публике, если бы не были уверены в том, что она продастся. В различном виде мессианский лейтмотив проявился в народных песнях, представляющих Фридриха III вернувшимся Гогенштауфеном. Даже если он не был тюфяком, достойным осмеяния, он не долго бы вызывал энтузиазм. Итак, Гогенштауфен все-таки ушел под землю, но его ждали. Рано или поздно, он должен был выйти из горы и «принести своей стране богатства золотого века».[35] На пороге нового времени, империя была слаба, тяжеловесна и сложна, но идея империи оставалась сильна и была способна вознести до небес надежды бедных и униженных!

Эпилог

Один единственный человек, Мартин Лютер, неизвестный профессор малопрестижного Виттенбергского университета пробудил волнения, которые радикально и надолго изменили лицо Европы. Он был еще никому неизвестен, когда в 1517 г., накануне Дня всех святых опубликовал свои 95 тезисов, а через несколько месяцев он стал знаменит во всей империи. Причин подобного успеха много, они различны и многоплановы; не имеет смысла здесь перечислять их все. Многие поколения христианам раздражали злоупотребления церкви. Лютер со свойственной прямотой и убедительностью заявил, что верующие и священники жили неправильно, потому что их вера была неправильной, а в результате искажения веры наступила неизбежная деформация обычаев. Без сомнения, элементы этого заключения были уже сформулированы еретиками прошлого, но лютеранское послание не сводилось лишь к исключительной силе слова, оно получило широкий резонанс в 1520 г. «Призыв христианского дворянства к немецкой нации» заставил немцев осознать и свое убогое положение, и свое предназначение. Их народ презирался; епископская власть оказывала на немецкий народ большее давление, чем на другие народы, но «Бог протянул ему руку». Лютер ждал, что Церкви вернется ее блеск, утраченный вследствие ее ослабления и неправедной жизни. История подтвердит это пророчество через многие годы. Немцы сплотились вокруг «доктора из Виттенберга»; их страна стала колыбелью Реформации, которая быстро вышла за пределы империи и охватила все христианство, разрушив стены церковного здания, стойко державшегося на протяжении столетий.

Тем временем, произошло крупное политическое событие: 28 июня 1519 г. Карл V был избран императором, придя на смену своему дедушке Максимилиану. Переговоры, предшествовавшие этому избранию, были сложными. Князья пришли к этому решению только в результате позорной сделки, за их голоса пришлось очень дорого заплатить. Предвыборная сделка с Карлом их вполне удовлетворяла — правитель всего лишь стоял во главе ассоциации княжеств. Выборщики, конечно же, прислушались к громким голосам, не предусмотренным Золотой буллой. Это был голос немецкого патриотизма. Конкурентом Карла был Франциск I, не жалевший денег, чтобы завладеть императорской короной. Немцы не могли согласиться, чтобы империя была перенесена из Германии во Францию; они обратились к помощи (пусть и незримой, но от того не менее мощной) двух прежних императоров — Барбароссы и Карла Великого. Без сомнения внук Максимилиана, который уже три года был королем Испании, являлся в первую очередь «бургундцем». Его немецкий язык был ужасен, но его имя заставляло вспомнить о Карле Великом. Этот «другой Карл» спасал честь немцев.