Священная ложь - [54]

– А какая разница, сожгут их или нет?

– Они… они были моими. Знаете, каково это, когда без спроса отнимают часть вашего тела?

Доктор Уилсон отрицательно качает головой.

– Тогда не спрашивайте… Да, это странно. И даже мерзко. Но я хотела бы получить их обратно. Они мои. Так было бы… ну, справедливо, что ли.

– Каждому из нас доводилось что-то терять, – говорит доктор Уилсон. – И чаще всего вернуть потерянное невозможно.

Конечно, он прав, и все же тихий голосок в глубине сознания твердит, что руки – мои. Мои, насколько это возможно. Пока их нет, я буду злиться на весь мир – так сильно, что порой мне хочется разнести его в клочья.

Глава 44

Осталось всего два месяца до моего дня рождения. Два месяца до того момента, когда будет принято решение, выйду я на свободу или нет. Стало уже совсем тепло, пришло раннее лето. Будь я в Общине, щеки давно обгорели бы и начали шелушиться. А здесь я сижу под замком. Во дворе есть загоны для тех, кто ходит на тренировки, но я даже представить не могу, как по своей воле взять и запереться в клетке. Поэтому, если не считать тихого жужжания кондиционеров, я и вовсе не знала бы, что сейчас лето.

Сегодня нас везут в предгорья на общественные работы – не всех, разумеется, а только тех, кто не сбежит. Я попросила миссис Нью включить в списки и меня.

– Я уже давно не закатывала истерик, – напоминаю ей.

– Тебя всего две недели назад выпустили из карцера после драки с Кристал Смит.

– Это вышло… случайно, мы просто друг друга не поняли. Не волнуйтесь, я буду вести себя хорошо.

– Минноу, дело не только в этом. Понимаешь ли, по некоторым причинам ты… не в лучшей физической форме. А вас ждет отнюдь не отдых на свежем воздухе. И вообще, зачем тебе это нужно?

– То место, куда вы едете, – принимаюсь я объяснять, – находится недалеко от гор, где я выросла. Я хочу посмотреть, вернуться. Мне кажется… Мне кажется, это важно.

Миссис Нью поджимает ярко накрашенные губы.

– Хорошо. Но упаси господь, если что случится. Я отмечу, что ты едешь в награду за примерное поведение. Не для работы. Ты не должна делать ничего тяжелого, ясно?

* * *

Утром хриплый голос надзирателя по внутренней связи велит нам собраться в столовой для инструктажа. Когда я выхожу из класса, Рашида с тоской глядит мне вслед. Столы уже сложены гигантскими пирамидами и сдвинуты к стенам, линолеум блестит там, где по нему только что прошлась швабра.

Энджел появляется сразу вслед за мной. Ей тоже каким-то чудом позволили ехать – но не в награду, наверное, а за взятку. Потом входит Трейси с еще двумя незнакомыми девушками и, завидев меня, выдавливает улыбку.

– Мы едем на сбор урожая, – поясняет миссис Нью, стоя в центре зала. – По сути, ваша задача – собрать фрукты с нескольких акров дикого сада. Обычно нанимают частных подрядчиков, однако бюджет властям урезали, а убирать фрукты по-прежнему надо.

– Разве это не эксплуатация детского труда? – перебивает ее Энджел.

– Это совершенно добровольная экскурсия, которая продлится почти весь день, – невозмутимо поправляет ее миссис Нью.

Она объясняет, что на запах созревающих фруктов с гор могут спуститься черные медведи, а в тех краях много жилых домов. Медведи жрут опавшие яблоки и сливу, иногда с голоду могут задрать шелти или шпица. Даже не с голоду, а ради забавы.

Если я чему и научилась в колонии для несовершеннолетних, так это тому, что убийство – тоже своего рода развлечение. Иногда в определенный день совершенно нечем заняться. Будь по телевизору интересная передача или проходи на стадионе футбольный матч, ничего страшного не случилось бы. Некоторые преступления, как ни старайся, предотвратить не выйдет – потому что сперва надо избавиться от скуки, а это невозможно.

В дополнение к ярко-рыжим комбинезонам нам выдают тяжелые походные ботинки и толстый кожаный пояс. Энджел помогает мне завязать шнурки и застегнуть пряжку.

– А для чего он? – спрашиваю я.

– Чтобы приковать нас цепями к сиденью. Не больно-то хочется ехать в тюремном автобусе, когда пассажиры сидят сами по себе.

Очень медленно мы выходим из тюрьмы на слепящее солнце и выстраиваемся в ряд. Я запрокидываю голову, согреваясь до самых костей. Девушки усаживаются в желтый автобус.

– Тебя, наверное, и нет смысла заковывать… – бормочет сержант Проссер. – Что ты можешь сделать – ботинками помахать?

– Из-за ботинок меня сюда и отправили, – говорю я.

Энджел на кресле впереди хохочет.

– Ну-ка пасть захлопни! – рявкает сержант Проссер. – А ты живо села!

Я плюхаюсь на жесткое пластиковое сиденье, и меня цепью приковывают к полу. Напоследок, уже застегнув замок, сержант Проссер больно дергает за пояс.

За окнами автобуса мимо нас скользит Миссула. От мерного качания начинает подташнивать, а мышцы, которые держат глазные яблоки, уже ноют, но я никак не могу отвести взгляд от картинки за стеклом. Она меня буквально завораживает: и кольцо опавших сосновых иголок под каждым деревом, и незнакомые цветы, проклюнувшиеся из земли, и слепящее солнце, укрывшее все будто белым целлофаном.

На проселочной дороге, окружавшей дикий сад, автобус поднимает волну пыли. Мы выгружаемся, и в кольца на наших поясах пропускают тонкий стальной трос, обшитый пластиком, чтобы у нас была хоть какая-то свобода перемещения. Энджел стоит прямо передо мной. Я последняя.