Своя радуга - [6]

А меж тем князь Юрий, после того как прошел Мешко все испытания, да клятву-роту принес, самые дорогие подарки ему уже сделал: Поигрывает под Мешко даренный князем конь, имя ему Мешко дал – Воронец. Косит ярым зраком, радуется весне. Статный, в бабках облый, стегнами фигурный, нозьми тонкий, – конь-огонь! Бежит-земля дрожит, резвый как ветер вольный! Помучился с ним Мешко, необъезженным ему достался Воронец, – другими непорченным, но и неученым. Под себя коня сам устраивал. Не сразу смирил его к себе, где стальными браздами, а где заботой и лаской. Теперь уж бразды для правления Воронцом не нужны, правит Мешко коня одними только ногами, оставляя руки свободными для боя, как русскому вершнику и достоит. Теперь уже сам его ждет в стойле Воронец, тоскует и встречает теплыми губами в поисках хлебного подарка. Ждет Воронец, когда выведет его Мешко в чисто поле, где они стрелой поскачут, обоим им это любо…

А на каждый Воронца шаг, другой княжий подарок о себе напоминает. Висит на перевязи у Мешко даренный князем меч, ножнами по бедре друг верный похлопывает. Даже в княжьей дружине не каждый из молодших меч имеет. Старшие княжьи мужи – все при мечах, а унные многие только топорком пробавляются. Пожаловал Юрий Ингваревич Мешко меч, как увидел его во дворе, где тот с другими унными ратной игрой силу мерил. Стоял на мечах сперва против одного, потом против двух, а потом и против троих сразу. В оконцовке же встал Мешко против дядьки Годуна. Годун – Мешко наставник. Он его приметил, он за него князя попросил в дружину взять, он за него перед князем и отвечает. Мешко, когда его Годун проезжая по княжьим делам приметил, уже превзошел возраст, до которого в дружинное обучение берут. Железо куют пока горячо – человека правят пока детство гибко. Но Годун Мешко приметил, и Князь не отказал, разве что тиун-управитель деревенский был против – уж очень не хотелось терять сироту-пастуха. Пошли годы учебы, чтоб выковать из птенца-глуздыря княжьего мужа…

И вот Годун, поглядев как его воспитанник мечом работает, решил сам против него встать, даром что князь был на дворе. Что там себе думал Годун? Поставить на место зарвавшегося парня, что один трех унных из игры выбил, – мол попробуй как теперь над боярином похохочи. Или ж наоборот, – учуял добрый случай выставить перед князем своего питомца? Того никто не знает. Годун – молчальник великий. Лишнего не скажет, суетного движения не сделает, оттого и прозван Годун – годить любит, не торопится, медленный. Это кроме тех случаев, когда берет в руку меч. Тогда за Годуном и из старшей дружины мало кто поспевает… А уж Мешко тяжелую дядькину руку лучше всех знал, и враз посерьезнел.

Сошлись с глухим стуком мечи-болванки затупленные, закрутились, заходили лазейки отыскивая. Годун рубит, что твой осадный стенобой долбит, острием разит – как ядовитый змей в атаку мечется. Мешко от каждого удара отваливается, как лодья от могучей волны в борт, но уступать – уж нет! Решил, уперся. Рыскает Мешко вокруг спокойного Годуна как быстрый гепард-пардус перед могучим туром-быком. Так и сяк пробует достать. А дядька Годун перед ним, что отражение луны в спокойном озере: – лежит никуда не бежит, а решил в руку взять, так разбилась гладь, и луны не видать. Вроде рядом, а не достанешь… Везде сталь на сталь наталкивается. Еще хуже, когда сталь бьет только на воздух, – был Годун, а уже не здесь, пролетай соколик, тщись остановить меч на замахе. Взмок Мешко, фофудья потом пропиталась, движенья сковала, чуть не хлюпает. Времени счет потерял, двор не видит. Только Годун перед ним, как тяжкий морок, меч годунов злой птицей порхает. Устал Мешко. И когда устал, провел таки Годун к нему свой меч нежданную тропой, из ниоткуда тот вылез, и в поддых Мешко ткнул. На этом Мешко выпустил воздух и оземь стек. Как маленько прочухался, почувствовал тяжелый холодок стали лежит сзади на шее.

Был бы бой настоящий – слететь голове с плеч…

Хотел Годун охолонить молодшего? Или князю и дружине показать? Или то и другое вместе? А так и так вышло: похвалили дружинники Годуна, старого могуту-полянина. Похвалили и его молодшего, – долго стоял, крепко держался Молод, а уже на мечах не из последних. Добрый будет княжий муж! Попросили старые дружинники князя за меч для Мешко. Подумал князь, подозвал слугу-шесника, сказал ему что-то. Убежал шесник, вернулся, сверток князю отдал. Подозвал Юрий Ингваревич Мешко, сверток развернул, да вручил меч.

– Бери отрок. Носи Мешко так, чтоб никто не сказал, будто княжий дар втуне пропал. Обнажай за князя своего, за дело правое.

Мешко в руки взял. А они ходуном ходят, – не то устал сильно, не то еще от радости. Языком трудно ворочает, к цветистым речам-то не привык.

– Благодарствую за жалование, княже… И раньше верно служил, а теперь уж… буду служить с троицей.

– Все ли слышали унного? – Улыбнулся князь – Любо ли вам, братие и дружина?

– Любо, княже! Любо! – Отозвалась дружина. – Исполати за щедрость твою, Юрий Ингваревич! Достойному отроку и дар достойный. В добрый час!..

Глядит Мешко на меч. Ножны простые, без украс, но добротные, из толстой кожи. Устье и наконечник оправленны аккуратно, обоймицы подогнаны, не сразу где соединены и найдешь. В колечки шнурки-помочи для привеса к поясу вставлены, так с ножнами одного цвета… Но ножны только вместилище. Каков сам? Потянул за рукоять, освободил на свет… Вот меч! Полоса – чистая как вода, от крыжа рекой течет, плавно в острие спускается. По той "реке" узор бежит, как туман утренний. Лезвия тронул пальцем – волос брось сверху, – впополам рассечет. По голоменям длинные долы, овражками бегут. Черен из зуба зверя-моржа, что в далеком студенном море живет, – не толст, ни скользок – будто специально под руку Мешко сделан. Огниво с загибом к полосе, и самому на длинном замахе не помешает, и вражий удар на такую уловить сподручнее. Яблоко – повел Мешко рукой – как верный пес-выжхлок идет за хозяином меч; острием не тяготит, в крыж весом не сваливается, – хошь руби, хошь коли. Ай меч!.. На голомени, у самого крыжа знак-имя стоит. Якун коваль меч сработал, то мастер известный. Его работа ох каких денег стоит. К такому мечу на опоясь, ни звениц ни бряцалец не потребно, – он сам собой украшение.