Своя радуга - [18]

Старик испил из чаши, и отставил её, опустевшую, в строну.

– Но вот вопрос. Было ли новостью для Бату-хагана, о чем ему рассказали два переметчика? О, мы внимательно изучаем каждую землю, перед тем как идти в неё воевать… Вы, русские, не поняли наших устремлений. Мы пришли, и сказали вам, – дайте нам десятую долю в князьях, людях, и лошадях. Вы – что рязанцы, что суздальцы – решили одинаково: людей и лошадей не дадим, откупимся богатыми дарами, одноразовой данью златом… Глупцы! Мы не пришли в набег за добычей, хоть она и радует сердца воинов… Цель наша раскинуть монгольское царство от края до края земли, под властью единого закона! Если бы вы согласились стать под крыло Бату, мы усилившись вами двинулись бы в земли венгерские, польские, и далее. И мы все равно дойдем туда! До краев последнего моря! Но нельзя растягивать пути следования полков, без надежного подвоза, и нельзя оставлять у себя в тылу богатую людьми и крепостями землю, откуда по тебе могут нанести удар… Поэтому нам сперва придется пройти по Руси. Отложив дальний поход, стереть ваши крепости, посеять страх, чтоб когда мы пойдем далее, никто не смел думать о том, чтобы вставить нам нож в спину. Милосердный Бату-хаган дал вам время одуматься. Вы же продолжали предлагать только больше золота. Бату-хаган наблюдал, не соберете ли вы крупное войско? – Каждый князек держал свои дружины при себе… Вы разобщены, и мы возьмем сперва Рязань, потом Суздаль, и так всю Русь влоть до волховского Новогорода. Скоро, как только мороз полностью окует землю и реки. Но войска великого мунгальского царства никогда не начинают неправедных войн. Они только восстанавливают справедливость, и мстят за оскорбления. Бату-хаган попросил у князя Феодора отдать его жену… Феодор оскорбил хагана… Свершилось, что должно было свершиться. Разве я не сказал тебе, что Бату-хаган не подвержен порывам горячей крови?..

Межислав рыча бился в бешенстве. Четверо мунгальских воинов едва держали его. Тщетно он рвал руки, пытаясь ослабить путы. Крепок, умело повязан сыромятный ремень. скорее кровь разорвет от натуги жилы, чем лопнет выделанная кожа…

– Не будет по-вашему, – обессилев прокакркал он. – Русь взять!.. Подавитесь… Кровью отхаркивать придется… Ну чего ждешь, неясыть одноглазая?! Не боюсь! Руки связал!.. Режь давай!

Старик бесстрастно смотрел на него, ждал пока Межислав не выдохся. Потом дал знак.

Стоявший сзади нукер вынул нож, и одним движением располосовал сыромятный ремень на Межиславовых руках.

– Я же сказал, что выпросил твою жизнь у хагана. Иди. Тебя проводят. Там лошадь. В переметных сумах – еда. При седле – меч. Из стана тебя выведут. Дальше – как знаешь.

Межислав растирая руки поднялся с кошмы. Недоверчиво спросил.

– Почему?

Старик поглядел на него как на пустое место.

– Откуда тебе знать? Может быть отпускаю тебя, чтобы ты рассказал о неправде князя Володимирского, и тем посеял среди вас еще большую рознь и сумятицу. А может, потому что ты едва не сломал хребет моему сыну… Едва… Единственному, из оставшихся в живых. Теперь иди.

– Я не уеду, пока не увижу тел князей.

– В этом нет запретного, – согласился старик. – Тебе покажут. Иди. Время слов кончилось. И долгов между нами нет.

***

Невысокий степной конь нес Межислава по снегу. Он ехал обратно к Рязани. Тело сам делало с детства выученные движения для правления конем. Известно, при добром всаднике, конь до четверти меньше несет… Это не занимало голову, и он думал. До изнеможения думал о том, правду ли ему сказал одноглазый о делах князя Володимирского. А когда уставал думать об этом, начинал думать о другом. О том, как хорошо, когда каждый город живет независимо от других, малой землею. Люди знают друг-друга, и знают кто ими правит. Все могут выйти на общее вече, и рассказать о своих делах. Могут попросить помощи, или укорить власть, а то и прогнать её. Как это заведено в русских городах, скажут нерадивому князю люди: – а мы тебе княже кланяемся, а по-твоему не хотим. А ну как будешь неволить, – тебя к воротам поворотим… Не то в больших землях, где правит самовластный кесарь, вроде ромейских императоров. Для большинства людей он живет слишком далеко, до него уже не докричаться… Да, хорошо жить в малых землях… До тех пор пока за твоим добром и жизнью не приходит кто-то больше тебя. Неважно, будь то ромейские легио, или мунгальские тумены. Они всегда приходят. И если ты к их приходу не готов, и слаб, и земля твоя мала, то кто же виноват, кроме тебя?..

***

Но что за всадники впереди? В чистом поле человека издалека видно. А этих скрывал от взора до поры пающий снег … Прирысил Межислав коня. Постепенно открывается глазу дальнее, когда его нагоняешь. Конечно заметили его и те вершники. В поле вышел – так крути головой, неосторожный свою носит недолго. Едут впереди Межислава трое. Едут ходко, но все-же от него не бегут, берегут коней. Троим одного в поле не устрашаться. Межиславов же конь резво бежит. К вечору ближе нагнал их. Вот все ближе конники…

– Эй там! Кого Бог несет?! – Закричал крайний.

По зычному голосу, да по одежде богатой на объемистой фигуре, и признал его Межислав. То ж Олята, Юрия Ингваревича думный боярин! Переметчик! Послух князя Володимерского! Вот и Лузг – надменный пузырь едет рядом с ним! Застило взор багряным у Межислава, повод стиснул, больно руке, ногами ребра коню сжал, так что всхрапнул носилец. Кто же третий с ними? Конь несет все ближе, а не узнать. Кто еще с ними в одетый в нераспашной тулуп, какие носят в диком поле?