Своя душа тоже потемки - [51]

— Вы можете помочь мне этим управлять? — у меня в горле тут же пересохло, и я посмотрела на декана без привычной неприязни. О, если это так, я готова потерпеть его общество столько, сколько потребуется!

— Могу, — протянул он. — Но вопрос в другом: захочу ли.

— Если вы еще не решили, хотите ли мне помогать, зачем вызвались быть моим наставником? — с недоумением спросила я.

— Потому что никто другой никогда не сталкивался ни с чем подобным, — в его глазах мелькнули странные голубоватые искры, которые я видела лишь раз — в памятный вечер в душевой.

— А вы, значит, сталкивались, — еле слышно пролепетала я, вперившись в него напряженным взглядом. Неужели сейчас все объяснится?

— Ты должна понимать, — помедлив, снизошел он до ответа. — В обычной жизни мы не способны видеть магический резерв так, как это позволяют духи-хранители. Способны лишь видеть колебания ауры, чувствовать оттенки дара, копаясь в сознании. Но в такой полноте, как это было сегодня, не способен классифицировать дар даже самый могущественный из нас. Особенности резерва каждого, кто когда-либо был адептом Академии, фиксируются в особых книгах. Все они хранятся в архивах, и в свое время я детально их изучал. Ни разу такая энергия, как у тебя, не всплывала в этих записях. Никто из преподавателей не знает, что с тобой делать. Ты словно бомба с часовым механизмом, от которой неизвестно, чего ждать.

— Но вы каким-то образом знаете? — осторожно спросила я.

— У меня есть предположение. Но оно настолько невероятное, что в него сложно поверить. И все же… — он осекся и некоторое время буравил меня взглядом, словно пытаясь просканировать. Стало неуютно от этого ощущения, и я поежилась. — Я надеюсь, что это предположение не подтвердится, — наконец, снова заговорил он.

— Почему? Что за предположение? Вы мне скажете?

— Не сейчас.

— Но это что-то плохое, да? — кусая губы, спросила я. — Прошу вас, скажите.

— У нас будет время поговорить обо всем, когда я вернусь… — он поднялся со стула, и из его глаз исчезло так встревожившее меня пытливое выражение. Вернулась привычная насмешка.

— Вы уезжаете? — тоже поднимаясь, проговорила я.

— Дела, знаешь ли. Все же у меня хватает обязанностей еще и при дворе Ринадия, — протянул он. — Но через несколько дней я вернусь и займусь тобой вплотную. Мы постараемся изучить твои возможности.

— Хорошо, — я поразилась тому, что ощутила разочарование из-за того, что он не может остаться. Похоже, я и правда начинаю видеть в нем наставника. Единственного, который может помочь разобраться в том, что со мной происходит.

— Да, и еще, — уже держась за дверную ручку, декан обернулся. — Теперь ты под моей личной защитой, как и Кайла Даминар. Если кто-то посмеет хотя бы чихнуть в твою сторону, можешь смело говорить о том, что им придется иметь дело со мной.

Я была настолько поражена, что не нашлась что сказать. Он же, не говоря больше ни слова, покинул комнату. Почти в ту же секунду забежали друзья и засыпали меня вопросами.

В этот раз я не стала ничего утаивать и честно передала наш разговор. Включая странные слова декана о том, что он подозревает что-то.

— Не нравится мне все это, — нахмурился Лоран, когда я закончила рассказ. — Но во всей этой ситуации есть определенный плюс. Теперь Кайла не сможет объявить на тебя охоту.

— Но это не помешает ей меня ненавидеть еще больше прежнего, — вздохнула я.

— Привыкай, — губы Лорана тронула жесткая улыбка. — Тех, кто в чем-то достигает успеха, обычно ненавидят. Тебе придется с этим смириться.

М-да, такая перспектива меня нисколько не порадовала. Тем более что никаких особых успехов я за собой не замечала. У меня лишь добавилось проблем и врагов, вот и все.

Вздохнув, я стала собираться в Арклан. Что бы ни случилось в Академии, работу еще никто не отменял…

Собственно, работы как таковой сегодня, похоже, не предвиделось. Едва переступила порог почты, как меня оглушил гул голосов. Казалось, все соседи собрались сегодня, чтобы выпытать подробности случившегося вчера. Вернувшаяся Гинни не отходила ни на шаг, то и дело обнимая и целуя.

— Страшно подумать, что ты могла вчера умереть, — восклицала она, сокрушенно качая головой.

— Но ничего ведь не случилось! — возражала я, смущенная всеобщим вниманием.

Меня тормошили, поздравляли, выпытывали. Уже через полчаса подобных истязаний у меня раскалывалась голова, и больше всего на свете хотелось, чтобы это закончилось. В итоге Дейну все-таки удалось, наконец, отправить соседей по домам, и мы смогли приступить к работе. Но когда я вечером зашла на постоялый двор господина Дамьена, там все снова повторилось. Сотрудники полутролля, которые успели уже ко мне привязаться, точно так же тормошили, поздравляли, не отпускали ни на минуту. Маме едва удалось пробиться ко мне. В общем, меня усадили за лучшим столиком, как почетного гостя, и за счет заведения угостили обильным ужином и выпивкой. Шум не смолкал ни на минуту. Все жаждали подробностей.

Я едва сумела отделаться от всех и утащить маму на кухню, чтобы обсудить то, что казалось более важным. Когда за нами тут же ломанулась толпа, мама, у которой закончилось терпение, решительно заперла дверь. Я вздохнула с облегчением и крепко обняла ее.