Свой путь - [9]

Ирга черной молнией пролетел мимо меня, на одном дыхании подхватил девушку на руки и вышвырнул в коридор. Захлопнув двери, он повернулся к морде лицом и прокричал заклинание. Морда уменьшилась, но не исчезла.

Я сидела на полу и с интересом наблюдала за его действиями.

Наконец парню удалось затолкать морду обратно в чертеж и деактивировать линии.

– Ты!..– повернулся Ирга ко мне. Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.– Ты! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?

– Что? – спросила я.

– Ты вызвала демона! Очень кровожадного к тому же. Если бы он вырвался – съел бы нас и не заметил! – Ирга встряхнул меня за плечи.– Разве можно бестолковым первокурсникам такое делать? Или у тебя совсем мозгов нету?

Я болталась в его руках как тряпичная кукла. Мне было больно и обидно. Я вздохнула, собравшись с силами, и спросила:

– Раз ты такой умный, скажи мне, что это было!

– Сейчас...– задумался Ирронто.– Чертеж Намбгуса для вызова демонов из преисподней.

Я засмеялась. Это был торжествующий смех, радостный. Жаль, что так посмеяться мне редко удавалось, но уж этот момент я упускать не собиралась.

– Это у тебя совсем мозгов нету! – сказала я, заметив растерянность на лице Ирги.– Это был измененный чертеж Намбгуса, вызывающий только иллюзию демона. Никогда я, бестолковый первокурсник, без преподавателя не решусь на полный чертеж.

Я сбросила его руки со своих плеч, собрала свои вещи и ушла.

Этот измененный чертеж, помеченный как «чертеж для тренировки точности углов между линиями», я нашла все в той же подаренной книге, но у меня впервые получилось так быстро и действенно прорисовать совершенно новый чертеж. Эта мысль меня просто окрылила.

Девушка Ирги плакала в коридоре.

– Не волнуйся, – сказала ей я.– Опасность миновала. И кстати... Кому-то Небесные Силы дают объятия парней, а кому-то – мозги. Я думаю, что второе лучше.

Удовлетворенная маленькой местью и сознанием собственной успешности, я напевая пошла спать.

Глава 3 Все мужчины – ...?

– Чья каша горит?! – По коридору общежития пронесся звучный крик.

Я встрепенулась. Я корпела над упражнениями по эльфийскому, отношения с которым у нас не заладились с самого начала. Каша... Каша! Каша!!!

Я добежала до общей кухни, чувствуя, как по коридору распространяется запах горелого. Как же я могла про нее забыть! Вот досада! И что же я теперь буду есть?

Я понюхала гречку. Ужас! Но если присыпать сверху какой-нибудь остро пахнущей травкой, то есть можно. Теоретически. И запивать мятным чаем. Я высыпала все, что не успело превратиться в черную корочку на тарелку, поскребла дно ногтем. Корка не поддалась. Я налила в кастрюлю воды и отнесла на кухню отмокать.

К моему возвращению в комнате слегка попахивало паленым. Я похоронила гречку под слоем приправы, но в рот взять не рискнула, отложив этот процесс до состояния полного оголодания.

В вестибюле на первом этаже скопился народ. Студенты что-то бурно обсуждали и косились на двери.

– Что случилось? – спросила я у знакомой по этажу.

– Шакалы засели на крыльце,– вздохнула она.– Всех, кто выходит, обливают водой.

– А вылезти через окно?

– Там засады.

Я оглядела присутствующих. В основном младшекурсники, старшие уже либо на занятиях, либо – что более вероятно – еще отсыпаются после ночных пирушек.

Блондин Лим, встреченный мной в день поступления, был сынком заместителя головы столицы, мужика подлого и хитрого, как и все политики. От матери Лиму достался небольшой магический дар, и отец отдал сына на факультет Провидцев и Судей, проча ему политическую карьеру. Вот и морочил он мозги всем преподавателям, которые не могли его ни выгнать (худо-бедно он учился, к тому же платно), ни наказать за издевательства над другими студентами – Блондин был достаточно умен, чтобы не попадаться на горячем.

Лим собрал себе компанию прихвостней – несильных магов, подпевал и лизоблюдов. И этой чудесной компанией (с дрожью в голосе называемой стаей шакалов) они терроризировали студентов, слабых морально и магически. Стаю боялись: у большинства шакалов, золотой молодежи, были высокопоставленные покровители. И ненавидели.

– Что же делать? – отчаянно спросил Птронька.– Мы опоздаем на занятия. Проклятый эльф из нас всю душу вытрясет!

Эльфийский у нас преподавал профессор Ломиториэль. Студентов не-эльфов он не любил. Гномов ненавидел. Никогда не шутил и не улыбался. На ошибающегося (а попробуй не ошибись, если только падежей в эльфийском двадцать шесть!) смотрел всегда с презрением и жалостью, как на обезьяну, пытающуюся подражать человеку. Ходили слухи, что за два века преподавания Ломиториэль с успехом издал на родине серию книг под общим заглавием «Ограниченность человеческой расы», изучаемые эльфами в школе как программные.

Я сопоставила гнев профессора и перспективу прогуляться мокрой под холодным весенним ветерком, и решилась идти.

– Пойдем,– сказала я Птроньке.

– Не-э,– заскулил он.– Я боюсь.

– Я тоже боюсь, но эльфа больше.

– Мы заболеем,– попытался воззвать к голосу моего разума одногруппник.

– Как заболеем, так и вылечимся,– махнула я рукой и решительно открыла двери.

Стая встретила меня одобрительным гулом. Им надоело просто сидеть и ждать, когда «малышня» надумает выходить на улицу.