Своими глазами - [18]

148. Бесконечный, тяжело груженый обоз вытягивается из горящего города.

На белом коне с группой викингов едет Харальд вдоль обоза, хмуро глядя перед собой.

Обгоняя кибитки, встречается взглядом с княжной: она сидит у заднего бортика, смотрит на удаляющийся горящий замок, слеза ползет по бледной щеке, губы беззвучно шепчут молитву.

Харальд прерывисто вздыхает. Лицо его печально смягчается.

— Не бойся, — говорит он. — Ничего плохого с тобой не будет.

Несколько шагов едет рядом.

— Развяжите ее, — не глядя, приказывает он.

Идущий в оцеплении обоза дружинник приближается и на ходу ножом перерезает веревки на руках.

— Если захочешь убежать — твоего отца повесят, — по-прежнему не глядя равнодушно бросает Харальд и посылает коня рысью.

149. Движется по зеленой равнине меж дубрав длинный обоз с дружиной во главе.

Зеленое пространство делается полупрозрачным, желтовато-серым, превращается в старинную карту Польши, края пергаментного листа растресканы в ломких складках. Коричневые линии рек, угловатые латинские буквы надписей, крошечные рисунки крепостей обозначают города.

Боевая дружина, с викингами впереди, с Харальдом во главе, движется нам навстречу через этот фон, и черный ворон шевелит крыльями на стяге.

А на карте вспыхивают крошечными язычками пламени все новые крепости-городки, и тонкие струйки дыма курятся над ними: Пшемысль, Жешув, Люблин, Демблин. И наконец, долго чуть дымится и вот вспыхивает Варшава.

150. День, дубрава, лагерь, отдых: распряженные повозки, шатры, пасущиеся кони. Костер у огромного дуба, жарится мясо, на траве простая скатерь: вино, яблоки. Харальд, пара викингов, князь с дочерью — обедают.

— Киев — большой город, — говорит Харальд. — Будете жить у Ярицлейва, пока родственники не соберут за вас выкуп.

— А если не соберут — не будете жить у Ярицлейва, — добродушно улыбается седой викинг и разводит руками. — Конунг не любит бедных гостей. — И вместе со вторым викингом смеется шутке.

Князь натужно улыбается.

Кукушка кукует в лесу.

— Русы верят, что сколько сосчитает эта птица — столько проживет человек. Вам еще осталось долго, — утешает Харальд.

151. Кукушка кукует, но лес уже ночной. Полная луна. Прислонившись спинами к стволу огромного дуба, сидят почти рядом Харальд и польская княжна.

— Ты любишь своего жениха? — спрашивает он.

— Больше жизни.

— Почему же он не защитил тебя?

— Он был далеко. С посольством. За морем, у короля Англии.

— Когда-нибудь я убью короля Англии, — тяжело говорит Харальд.

— Ты очень жестокий. Тебе нравится убивать.

— Не всех. Если бы не он, я был бы сейчас конунг Норвегии. Но я еще буду им.

— Ты бы убил всех, кто тебе противился?

— Нет. Я получил бы корону после моего отца.

— Ты сын короля? — недоверчиво спрашивает он.

— Да.

Она смотрит на него долго и по-новому.

— Ты сильный и красивый, — говорит она. — У тебя есть жена?

— Нет.

— Почему? Многие девушки должны мечтать о тебе.

— Они мне не нужны, — помолчав, говорит он.

Она смотрит с сочувствием.

— А-а, — протягивает она. — Значит, та, которая тебе нравится, тебя не любит?

Он чуть вздыхает, чуть усмехается; помолчав:

— Как ты поняла?

— Это поняла бы любая женщина.

— Я не понимаю женщин, — признается Харальд.

— Это так просто, сын короля. Мужчина говорит и делает то, что он хочет. А женщина говорит и делает так, чтобы мужчина говорил и делал то, что она хочет.

— Как ты сказала? — переспрашивает Харальд и, морща лоб, соображает.

— Она из знатной семьи?

— Да.

— Она красива?

— Да.

— Она любит другого?

— Нет. Я не знаю…

— Она смеется над тобой?

— Да!

— И не принимает подарков?

— Да…

— И старается не смотреть, если ты видишь ее?

— Да. Скажи, ты колдунья?..

— Нет. Просто я тоже женщина, которая любит, викинг.

— Тоже? — напрягается понять Харальд. — Почему ты сказала «тоже»?

— Ты просил ее стать твоей женой? — не отвечает на вопрос она.

— Да.

— И она сказала «нет»?

— Да.

— Но при этом не была ни печальной, ни смущенной, ни ласковой? Так?

— Да! Почему ты все время спрашиваешь так, что я говорю тебе да?

— Она смеялась при этом?

— Да!

— Может быть, она еще и убежала?

— Да! И если ты не скажешь, почему ты спрашиваешь так, что я говорю только да, я убью тебя!

— Ты хочешь убить меня?

— Нет!

— А если я сделаю так, что она отдаст тебе свою любовь — ты обещаешь, что отца отпустят невредимым?

— Если ты это сделаешь — да.

— И меня вместе с ним?

— Да.

— Поклянись.

— Клянусь Одином!

— Даже если за нас не пришлют выкуп?

— Да.

— Как ты это сделаешь?

— Это мое дело. Я сам заплачу за вас Ярицлейву, если твои родственники не захотят выкупить вас.

— Ты так богат? — удивляется она.

— За моими сокровищами гнались все корабли Византии, — хвастливо говорит он.

— О… Расскажи мне, — просит она.

— А вот ей у меня никогда не получалось рассказать… — печально говорит Харальд. И тянется за гуслями, они рядом на траве:

— Хочешь, я сложу для тебя вису? — перебирает струны.

Она кладет тонкие пальцы на его рукав.

152. На перебор струн седой викинг, спящий у погасшего костра, приподнимает голову, всматривается в две фигуры под дубом, освещенные сквозь крону лунными пятнами, покачивает головой умудренно и опять кладет голову на руну, закрывая глаза.