Своих не сдаем! - [22]

Младший Серов смахнул патрон со стола и скинул его в оцинкованное ведро, которое стояло у его ног. Синька, что-то записал в толстую тетрадь, с пожелтевшими от времени листками, а Мишка, по прозвищу Тазик, отрезал небольшой кусочек, от лежащей перед ним круглого хлеба. Тазик передал отрезанный ломоть Варваре, которая обильно его посолила и протянула мужику в спецовке. Мужик взял хлеб, коротко кивнул головой в знак благодарности и скрылся в темноте.

Ну, и что, это за полевая хлеборезка? Для чего все это?

Ничего не понимая, я еще несколько раз пытался привлечь внимания, присутствующих к своей скромной персоне: стучал по столу, кричал во все горло, несколько раз хлопнул по плечу Вовку Серова. Эффекта – ноль! Как будто, я призрак, которого никто не замечает.

Возле стола, я простоял целый час, за это время из темноты вышли и обменяли патроны на хлеб несколько человек. Некоторых я узнал, к примеру, третьим по счету, после мужика в спецовке, к столу подошел – инспектор ГАИ, по прозвищу Жменя. Прозвище он получил, за то, что на вопрос, уличенных в нарушении ПДД водителей, о том, сколько они должны дать денег, чтобы их отпустили, Жменя всегда отвечал, одно и тоже – «А, сколько в жменю влезет, столько и давай!». При этом, он совал под нос в водителям свою огромную ладонь, в которой легко пряталась сигаретная пачка. Жменя был одет в парадно-выходную форму, отглаженный китель, фуражка и россыпь значков на груди, даже полосатый жезл, висящий на запястье и тот, выглядел, как будто его только, что выдали на складе.

Присмотревшись к сидящим за столом, я только сейчас отметил, что все они какие-то, нарядные что ли. Одежда у всех отглаженная, новенькая, прям, так и хочется не оторванные магазинные бирки поискать, за воротниками. А, лица? Лица, все такие просветленные, как будто, кожа лица светится внутренним светом. Если бы, сейчас у них над головами засияли нимбы, я бы ни капельки не удивился. А, вот оглядев себя, я брезгливо скривился – мой внешний вид оставлял желать лучшего – штаны, забрызганы кровью и грязью, куртка в бурых потеках неизвестного происхождения, а на голове, такой колтун из слипшихся волос, что проще их остричь, чем вымыть.

Когда к столу подошел очередной визитер и выложил патрон, я не удержался, и улучив момент, когда Мишка передавал кусок хлеба Варваре, подскочи к столу и выхватил, только, что отрезанную горбушку.

Вот, тут меня и заметили, да не просто заметили – Мишка, не меняя позы, ткнул мне в живот локтем, от чего я согнулся пополам и отлетел от стола. Хлеб при этом выпал из рук.

– Это не твой хлеб! – строго произнес Тазик. – Где твой патрон?

– Тазик, ты, что совсем охренел? – выкрикнул я, пытаясь восстановить дыхание. – Это же я – Коршунов.

– Это не твой хлеб, – снова прошептал Мишка и отвернулся.

– Да, что здесь вообще происходит? – выкрикнул я.

– Алексей Иванович, шли бы вы отсюда, рано вам еще здесь быть, – с какой-то грустью в голосе, прошептала Варвара. – Как раздобудете патрон, так приходите, мы вам его с радостью на хлеб поменяем.

– Да, кто вы такие?! – снова закричал я.

– Мы, твои друзья, – спокойно ответил Вовка Серов. – Иди, тебя там ждут.

– А, вы? Вы, почему здесь сидите? Зачем вы меняете патроны на хлеб?

– Как, это, зачем? – удивленно спросил Серов. – А как вы, там воевать будете? Для вас патроны и собираем.

– Там – это на Земле. А, здесь? Здесь, что?

– Ничего. Здесь ничего нет, – Серов отвлекся на мгновение, к столу подошел очередной визитер. Когда еще один пистолетный патрон, упал в ведро, Вовка продолжил: – Иди, тебя ждут. И, запомни, ты – это начал, ты и должен закончить. Запомнил?

Я ошарашено замер, переваривая услышанное. Что, я начал? Как мне это закончить?

Где-то в небе прогремели раскаты грома и пошел сильный дождь. Тяжелые капли дождя, через несколько мгновений превратились в сильный поток, где-то сверху прорвало океан. Я упал на землю, и казалось, что погрузился в воду с головой. Стремительный поток подхватил мое тело и потащил вспять.

Темнота. Опять, эта зараза, чернильная темнота. Тяжелые капли падают мне на лицо, заливая глаза, рот и уши. С трудом разлепив тяжелые веки, я увидел свет. Мля! Слава богу, свет!

Я лежал, все на тех же матрасах, а вокруг меня были стены спальной комнаты детского садика. Из одежды на мне были только трусы.

– Слава богу, что вы пришли в себя, а то я так испугалась, – взволнованно пролепетала девушка. – Вы, как в обморок упали, так, совсем не дышали. Я к груди ухо прикладывала, сердце так часто бьется: тук-тук-тук, а дыхания совсем не слышно, как будто вы и вовсе не душите.

– А раздела меня зачем? Хотела воспользоваться моим бездыханным телом?

– Шутите? – обиделась девушка. – Вы, вдруг весь покраснели и потеть начали. Сильно – сильно, я такого никогда не видела, одежда в одно мгновение стала настолько мокрой, что, хоть бери и выжимай. Вот, я с вас одежду сняла и обтирала пот.

– Спасибо. Сколько сейчас времени?

– Точно не знаю. Утро. Часов восемь, может девять.

– Понятно. В окно смотрела? Что там новенького?

– Да, особо ничего не происходит. Где-то в глубине садика, что-то несколько раз громыхало, пару раз был звук разбитого стекла. А, в окно, я боюсь смотреть, вдруг заметят. Страшно.