Свои продают дороже - [25]

Он — человек-тень, доступный взглядам простых смертных только на отрезке в несколько метров между подъездом и автомобилем. Новинка (для России) — дома с подземным гаражом и лифтом с кодированными кнопками, поднимающим владельца квартиры в прихожую, минуя лестничную площадку, — ликвидирует и этот опасный отрезок.

Тем не менее все эти меры безопасности не позволяют отсечь посягательства преступной элиты. Попросту говоря, лоточника на рынке «бомбят» свои уголовники, миллионера — свои.

Целые категории состоятельных людей, от политиков до спортсменов-легионеров, не могут позволить себе даже такую ущербную систему безопасности. Правило «не высовывайся» — не для них, поскольку их карьера и доходы прямо пропорциональны умению высовываться.

Они живут, как в стеклянной банке под гнетом. Сверху давит государство с его налоговыми службами. По бокам прозрачные стенки, за которыми не скроешься. В стенки бьются охотники до чужих денег и чужой славы, а снизу подкапывается жулье всех мастей, от мелких мошенников до солидных бизнесменов. В идеале (в их идеале) твою банку не станут разбивать. Будут копать и копать под тебя, пока не провалишься к ним под землю, и тогда по-своему распорядятся твоим имуществом, твоими способностями и твоей репутацией — всем, что ты уже заработал и что можешь заработать в будущем.

* * *

Змей с полным основанием считал, что ему еще повезло: даже странно, что наезды начались только месяц назад. Ничто не мешало господам уголовничкам попытаться раздоить его еще в девяностом, когда на сберкнижки сочинителя Кадышева набежало за миллион простых советских рублей, впрочем, быстро терявших покупательную способность. Тремя годами раньше Сохадзе открыл на деньги Змея издательство с непонятной формой собственности, озолотился на Чейзе и Стауте и, как тогда казалось, друга Володю не обидел. Позже стало ясно, в чем наколка: Жора свои доходы вкладывал в тираж, а кадышевские отдавал ему в руки. Грянули реформы Кибальчиша, и Змей потерял почти все, а Жора только богател: припишет к ценнику на книжке нолик — и никакая инфляция не страшна.

Пошли годы безденежья, не на что было достраивать дачу. Но в девяносто пятом, после феноменального успеха «Сети для Морского Змея» и «Танцев с Морским Змеем», сочинитель Кадышев снова оказался на коне. Пачки долларов (не бог весть какие суммы по его нынешним запросам) валялись по всей квартире. В ценные бумаги он уже не верил, разбираться в надежности банков еще не научился и, не зная, куда девать деньги, пьяный от свалившегося богатства, пинал пачки ногами. И опять ничто не мешало серьезным ребятам взять за хобот сочинителя Кадышева. (Тем, что популярность якобы защищает, Змей не обольщался: наоборот, публичный успех — наколка для любителей чужого.) Он ждал, удивляясь их неразворотливости, — не потому, что ему не терпелось погеройствовать, а потому, что хотелось определенности.

А пришли только сейчас, и не серьезные ребята, а шпана с китайским «тэтэшником».

Началось с попытки примитивного рэкета. Звонок по телефону, вежливый голос в трубке: "Владимир Иванович, слышали, ваших соседей по даче обокрали? Воров развелось — просто ужас. Главное, возьмут на рубль, а испортят добра на сотню. Могут и дачу поджечь. У меня к вам в связи с этим предложение. Не хотите нанять охрану? — И, подтверждая худшие догадки Змея, Вежливый назвал свою цену:

— Какие-нибудь три тысячи долларов в месяц, зато дача не сгорит".

Змей обматерил его и повесил трубку.

На следующий день он пошел к обворованному соседу, композитору-попсовику. Напуганный служитель муз доверительным шепотом выложил, что у него на даче и красть-то нечего — весь антиквариат в городской квартире. Воры сумели разжиться только аппаратурой и одеждой тысяч на пять долларов. Но при этом испоганили итальянский гостиный гарнитур и разбили лопатой синтезатор «Ямаха», который не смогли бы продать втихаря — инструмент был профессиональный, редкий и потому заметный. Это был удар ниже пояса. Композитор позавидовал Змею: «Ты, Владимир Иваныч, в крайнем случае раскрыл блокнот на левом колене — и готово рабочее место». Для него житье на даче без инструмента теряло всякий смысл. Покупать новый? А вдруг и новый разобьют?

Как и всякий, кто работает в шоу-бизнесе, композитор имел «крышу». Первые дни после кражи он еще надеялся на защиту, и на его участке действительно появилась парочка бездельников с бритыми затылками. Воспрянув духом, композитор привез из Москвы другой синтезатор, но работать не смог. Охраннички целыми днями гоняли магнитофон в своем джипе или опустошали композиторский холодильник, причем были решительно не способны делать это без громких комментариев типа: «Ты смотри, что хавает, сука, когда крестьянство голодает!»

Кончилось тем, что во время одной из таких трапез их стоявший под окнами джип нахально подожгли. С чисто бандитской логикой погорельцы потребовали, чтобы композитор возместил им ущерб, понесенный во время охраны его дачи.

Змей выслушал композитора со всем приличествующим сочувствием, но про себя хихикал, поскольку относился к шпане без интеллигентского страха и в свои шестьдесят мог тычком пальца отправить в глубокую кому любого качка, не имеющего специальной подготовки.