Свои и чужие - [91]

В печке пылали берёзовые дрова, и с другой половины хаты, где расположились теперь Масей, Острашаб и немец, умеющий делаться незаметным, казалось, что его и нет в доме, доходил яркий отблеск пламени, который не перебивала и керосиновая лампа — её тоже зажгли сегодня ради гостей.

— История человечества, — внушал Масею ровным голосом Острашаб, — как раз и началась с жертвований, когда люди стали приносить на алтарь своим богам всякие дары, начиная от животных и кончая плодами. И не потому, что наши далёкие предки очень уж усердствовали перед богом. Нет, это пошло не от искренней веры или благодарности.

Страх заставил человека вскоре принести тому же идолищу, на тот же алтарь или, как говорят, теперь, — на жертвенник, и самого себя. Думал, что за счёт ближнего своего откупится от бога, спасётся. И не заметил, как цепочка этих жертв постепенно сделалась бесконечной. Особенно с того времени, как начались войны.

Зазыбе было слышно через отворённую дверь, что Масей в ответ засмеялся. И сказал:

— Гм, по-твоему выходит, что все в жизни давно обусловлено и оправдано. Но долго ли будет тянуться это жертвование?

— Об этом, считай, и сам всевышний не знает. Ну, а человек давно зарекается не делать ничего дурного. Только из его зароков ничего не получается.

— Значит, и нынешняя война не последняя?

— Думаю, нет. Не нужно забывать, что войны, кроме горя, несут людям кое-что и полезное. — Тем, кто их выигрывает?

— Это в первую очередь. Но я имею в виду другое.

— Что?

— Ну, например… Если брать результат всех войн в широком масштабе.

— Как это?

— Прошлая война, как известно, кроме разрушений в Европе и несколько миллионов человеческих жертв дала революцию в России. Другое дело, что её использовали потом в своих целях большевики. В Италии и в Германии появился фашизм. А знаешь, чем кончились крестовые походы?

— Небось тоже миром, как и вообще все войны кончаются.

— Конечно, миром. Но кроме мира?

— Не помню. Я никогда не любил читать о войнах. Не люблю войны и военных.

— Ну, известно, когда гремят пушки, музы молчат. Так?

— Допустим. Хотя на самом деле это не так. Но хорошо. Чем все-таки крестовые походы закончились?

— Европейцы стали мыть руки перед тем, как сесть за стол.

— Всего-то? — засмеялся Масей. — Был ли смысл воевать ради этого?

Острашаб, посмеиваясь, сказал:

— Но в итоге, побывав в восточных странах, европейцы познакомились с новыми земледельческими культурами, например, стали выращивать рис, лимоны, абрикосы, арбузы. Научились вырабатывать шёлковые ткани, зеркала. Но и мыть перед едой руки тоже научились только после крестовых походов.

— Значит, наши предки были в те времена дикарями?

— Ну…

— А может, это поклёп?

— Могу отослать к историческим источникам.

— Не надо. Это, так сказать, занимательная история. В жизни все происходило и происходит иначе. Война — всегда несчастье. Ну, а что может дать теперешняя?

— Думаю, в результате её Европа снова изменит своё обличье. Это во-первых. А во-вторых, принесёт мир и победу.

— Кому?

— Разумеется, и нам, белорусам.

— Но теперь «мы» — это совсем не однородное понятие. Ты же слышал, как отец мой рассуждает?

— Отец твой сегодня в расчёт не идёт. Он вообще уверен, что большевики не сдадутся.

— А ты, как ты на самом деле считаешь?

— Мне не хотелось бы сейчас говорить об этом.

— Почему вдруг?

— Вдруг черт подслушает да разболтает.

— Черти давно небось куда-то попрятались. Они и так большого шума не любят, а тут — война…

— Нет, ты ошибаешься. Про чертей я тоже могу лекцию прочитать. Но не буду. Скажи лучше, друже, как ты тут живёшь?

— Разве не видишь?

— Ну, вижу, в общих чертах…

— А в частности — отдаюсь целиком деревенскому дольче фар ниенте. По-итальянски это означает сладостное препровождение времени или попросту безделье.

— Не пишешь?

— Нет. Пытался, но ничего не вышло, душа засохла. А ты чем теперь занимаешься, кроме того, что служишь в городской управе?

— Ищу «модус агенди».[8]

— Что ж, занятие весьма похвальное. В конце концов теперь, видимо, многие увлечены этим. Правда, все по-разному понимают «модус агенди». Ищут его соответственно своим убеждениям и тем обстоятельствам, которые сложились вокруг каждого. В чем же заключается твой «модус агенди»?

Острашаб засмеялся.

— Долго придётся объяснять.

— А ты начни по порядку. Я так понимаю, что способ действия для тебя зависит от того, как будут разворачиваться события?

— Конечно.

— А события в свою очередь будут зависеть от того, на чьей стороне окажется победа?

— Можно сказать так, а можно и наоборот.

— Так чьей же ты, Алесь, ждёшь победы?

— А неужто ты ещё не понял?

— Нет.

— Нашей победы жду, нашей!

— А если ещё ясней?

— Не немецкой, не советской, а нашей. Отсюда и «модус агенди». Ради этого я и к тебе приехал.

— Значит, есть люди, которые не желают победы в войне ни Гитлеру, ни Сталину?

— Да.

— И ты в их числе?

— Да.

— И много вас?

— Не слишком. Дело в том, что немцы на руководящие должности привезли с собой готовые кадры. Это прежде всего бывшие активные деятели так называемых мелкобуржуазных партий. До тридцать девятого года они в большинстве своём действовали в Западной Белоруссии. А мы собираемся ориентироваться на Англию.